— А ну стой! — прикрикнул Хайден, насилу успев вцепиться в ускользающие из рук поводья. — Ты что?!
Мог бы и не спрашивать — во-первых, неудачная пародия на лошадь говорить все равно не умела, а во-вторых, причина такого свинского поведения четвероногого пофигиста уже показалась из кустов во всей красе…
— Господи, — тяжело вздохнул барон, что есть силы натягивая на себя вожжи, — только этого нам еще не хватало!
На дорогу с двух сторон, преградив фургону путь, вылезли три мордастые особи какой-то знакомой Хайдену наружности. Квадратные челюсти, неровные треугольные зубы, хвост с острым шипом на конце и массивное туловище, усаженное ржавого цвета иглами, смутно намекающими на дальнее родство с дикобразами. Размер — два вот таких мула… И тут страдающий временной амнезией возница вспомнил, где он мог все это видеть.
— Сэр Аркадий! — взвыл барон, подскакивая на облучке. — Сюда!!
— Я занят… — невнятно донеслось изнутри повозки. — Меня тут с двух сторон… Карменсита, ну что я тебе сделал?!
— Что ты мне сделал?! О, дьос мио, он еще спрашивает?!
— Я что, виноват, что ты мне такого пациента подсунула? А ну лежать!!
— Что-о?!
— Да я Феликсу!! Кармен! Не надо! Голова — мое больное место в самом прямом смысле! И это — последний целый кувшин!
— Аркадий! — не выдержал барон. — Вы оглохли?!
— Если я шевельнусь, она меня пристукнет, а у меня на руках клиент недошитый…
— А если не пошевелитесь, нас пристукнут всех, вместе с вашим «клиентом»!
Возня мигом прекратилась. Полог откинулся, и на свет божий высунулась встрепанная голова вирусолога с застрявшими в волосах глиняными черепками. По всей видимости, уникальность вышеописанного кувшина не помешала хозяйке распорядиться им так, как она считала нужным.
Аркаша крякнул, оценил обстановку и скрылся внутри, коротко скомандовав:
— Хайд, без меня не начинай, я сейчас!
— Угу… — Барон спрыгнул на землю и выхватил меч. Злобные морды милых зверюшек ясно говорили о том, что вопрос дальнейшего проезда вряд ли можно будет решить путем мирных переговоров…
— Это кто? — следом вниз спрыгнул Ильин.
— Гимры.
— Кто?
— Хищники, — нервно ответил доблестный рыцарь. — Особо крупные. Жрут все, что движется…
— А что не движется — толкают и тоже жрут? — предположил Аркаша, сжимая в руках рукоять тесака. — Вот незадача, опять ножик портить… только продезинфицировали!
— Боюсь, что наше с вами оружие здесь не очень поможет, — отозвался барон. — У них шкура как броня… Надо сначала на спину опрокинуть, там брюхо, оно незащищенное…
— Завалить такую тушу? Как ты себе это представляешь? — Медик, не особо задумываясь, замахнулся тесаком, целя в лоб ближе всех стоящей твари, и присвистнул: — Броня крепка…
У гимры даже царапины не осталось. А лезвие мясницкого ножа украсилось неслабой зазубриной…
— Предлагаю драпать! — тут же высказался практичный медик, здраво рассудив, что перевернуть вот ЭТО на спину им вдвоем явно будет не по силам.
— Поддерживаю, — коротко сказал барон, который, несмотря на храбрость и так далее, излишней самоуверенностью никогда не страдал. На этих гадов во времена своего славного рыцарства он ходил только с укомплектованным отрядом. На лошадях и во всеоружии. А сейчас…
Сзади раздался истошный женский взвизг. Парни переглянулись.
— Какая прелесть… — отметил врач, наблюдая еще парочку таких же существ, подбирающихся к фургону с тыла. — Так! Хайд, распрягай животину, сажай на нее Кармен… эти гады быстро бегают?
— Нет. Но если догонят…
— Не догонят! Мул тоже жить хочет, вон как копытами дрыгает… а мы тогда пешкарусом. Я, конечно, не спринтер, но если надо… куда там тому гепарду!
— Понял. А Феликс?
— Это уже его проблемы! — огрызнулся Аркаша, отгоняя от повозки урчащую гимру. — Я что, за всех должен думать?! Пшла вон, ты, пособие по иглоукалыванию!
Зверюга просьбы не поняла и, клацая зубами, пошла на таран. Вторая, неуклюже подпрыгивая, пыталась тяпнуть за ногу брыкающегося мула. Третья, с неудовольствием косясь на баронский меч, нацелилась на его обладателя. Две гимры, вылезшие из зарослей позади фургона, с хрустом крошили мощными челюстями борт повозки под аккомпанемент истеричного карканья и возмущенных испанских проклятий… Как ни крути, а картинка вырисовывалась самая что ни на есть пакостная.
— Выплюнь! — ревел Аркадий, бесстрашно упираясь левой ногой в лоб подлому животному, правой — в землю, а обеими руками пытаясь выдернуть из слюнявой пасти свой законный тесак. Получалось плохо — зверюге, видимо, было действительно все равно, что жрать, и холодный металл в зубах ее не пугал. — Фу! Фу, кому сказал?! Че ты в рот тащишь всякую гадость?! У, зар-раза…
— Бесполезно, сэр! — прокричал Хайден, прыгая вокруг неповоротливой гимры и тщетно стараясь извернуться так, чтобы достать до низко висящего над землей брюха.
— Мы с вами вдвоем их не уложим… Только разозлим… Кармен, седлайте мула и уходите!
— А вы?! — Плюнув на доедаемый сзади фургон, испанка легко вспрыгнула на облучок.
— Сами разберемся! — пропыхтел Ильин, что есть силы дергая на себя рукоятку тесака. Она сказала «хрусть» и сломалась. — Такую вещь испортила, ошибка природы! Пусти сапог! Пусти!