— Что мне за дело до чьих-то останков? — безразлично повел плечом барон.
— Вам надо — вы и смотрите.
— Ноги на старости лет отнялись? — поддел вирусолог. — Или боишься?
Боялся-то на самом деле он сам, но доводить этот нелицеприятный факт до сведения заносчивого дворянина медику не хотелось.
Хайден смерил Аркадия высокомерным взглядом:
— Пожалуйста, сэр… Мне нетрудно.
Порывшись в дряхлых обломках мебели и снова чуть не поругавшись (Хайден в темноте наступил на гвоздь и потребовал вернуть ему его законные сапоги, а Аркаша в ответ посоветовал смотреть под ноги и обозвал барона кисейной барышней), они извлекли из-под перевернутого сундука чей-то громоздкий скелет.
— Корова какая-то… — почему-то предположил Хайден, ощупывая неровный череп.
— Не сказал бы! — Ильин склонился над находкой. — Строение позвоночника вполне человеческое… Какой интересный экземпляр! Помоги-ка мне, надо его отсюда вытащить, тут такая темень, что и не разглядеть толком… Давай я за ноги, ты за руки, и к камину! Там наш человеколюбивый дружок уже и огонь развел…
Вдвоем они не без труда выволокли тяжелые кости на середину залы и аккуратно опустили на пол.
— Ну ничего себе! — ахнул вирусолог, разглядев наконец во всех подробностях «интересный экземпляр». — Это… кто?!
— Человек… — с сомнением в голосе снова предположил Хайден. — То есть был человек…
— А рога у него откуда — жена регулярно изменяла? — Аркаша почесал в затылке. — И нижние конечности какие-то нестандартные… На руках всего четыре пальца… и тоже, я тебе хочу сказать, более чем подозрительные!
В душе медика боролись страх и жажда познания. Непростой скелетон-то, ох непростой! Его бы в институтскую лабораторию, да на косточки разобрать, да исследовать хорошенько… такая находка! На диссертацию потянет как пить дать! Это с одной стороны. А с другой — что это такое вообще?! И откуда оно тут взялось?
— Надеюсь, его живых собратьев мы здесь не встретим, — сказал барон, со смесью отвращения и легкой тревоги разглядывая останки странного существа.
Аркадий присел на корточки и поскреб желтоватый череп ногтем.
— Судя по состоянию костей, этот экспонат уже лет пять как помер… Хм! — Медик пошарил в кармане шорт и извлек лупу. Наклонился поближе к скелету и пробормотал: — А помер быстро и особенно не мучаясь.
— С чего вы это взяли? — Хайден тоже склонился над находкой, но сколько ни таращил глаза, так ничего и не увидел.
— Да вот! — Аркадий ткнул пальцем туда, где у существа когда-то было горло. — Видишь? Позвонки в мясо раздроблены! Такое впечатление, что бедняге одним махом шею перерубили… или перекусили?! Одновременно с правой ключицей! Чтоб меня от желтухи аспирином лечили! Это ж какие должны быть челюсти? Хайден, ты такое когда-нибудь видел?
— Нет… — Барон нахмурился и отрывисто бросил: — Барбуз, ко мне!
— А? — Людоед, гревший руки у огня, поднялся и подошел.
— Хищников, говоришь, у вас здесь нет? — прищурил глаза барон.
— Нет… Ой, что это?!
— У тебя узнать надеялись! — Ильин задумчиво пересчитывал у скелета ребра.
— Хищников, говоришь, у вас здесь нет? — прищурил глаза барон.
— Нет… Ой, что это?!
— У тебя узнать надеялись! — Ильин задумчиво пересчитывал у скелета ребра. Затем вдруг взял костистую ладонь за запястье и поднес поближе к глазам. — Опа! Это что-то новенькое! Хрящи целые! Но костям-то сто лет в обед… Чего трясешься, Барбуз? Ты ж его пробовал. Есть можешь, а смотреть боишься, что ли?
— Я не это пробовал! — Великан отступил на шаг. — Это же не человек! Я обычные косточки грыз, которые за той скамейкой…
— Аркадий…
— Да я уже понял. Этого мы из-под сундука достали. Значит, там он не один.
— Да, — подтвердил людоед. — Много. Штук восемь — десять, только они все несъедобные. Хотите, принесу?
— Не надо, — остановил его барон и посмотрел на Аркашу. — Я думаю, ваше недавнее предложение о ночевке в лесу, сэр, не было лишено здравого смысла. Может быть, нам стоит…
За окном вспыхнул белый отсвет молнии. Дождевые капли с ожесточением забарабанили по старым бревнам усадьбы.
— Гроза, — доложил Барбуз, на секунду высунувшийся наружу и тут же промокший до нитки. — Дождь с градом пошел… Мы что, отсюда уходим? Но там же холодно!
Молодые люди помолчали, переводя взгляд со скелета на шуршащую темень за окном и обратно. Аркадий сунул лупу в карман и встал:
— Ладно, парни, черт с ней, с этой ветошью! В конце концов она… в смысле — оно уже свое отбегало. Предлагаю зарыть его на фиг и немного поспать… Барбуз, а ты что укладываешься?! Это к тебе не относится!
— Почему?!
— Потому что отдыхать будем мы с сэром Хайденом! А ты как провинившийся на стреме встанешь… Хайд, спокуха, я все продумал! Чего лошадка в сенях одна мерзнуть будет? Тут места полно, пускай у входа постоит, заодно и за этим красавчиком присмотрит, чтоб не сбежал втихаря!
— Да куда я пойду — в такой-то дождь?!
— А кто тебя знает? — пожал плечами медик, устраиваясь возле камина прямо на полу. — И вообще хватит пререкаться… Пойди закопай эти рогатые ошметки во дворе и — заступай! Давай-давай, нечего кукситься, а то я Хайда попрошу коня не привязывать…
Людоед поплелся выполнять указания. Вернулся сердитый и мокрый, отрыл в груде старой мебели колченогий стул, придвинул его к стене, подальше от уже привязанной за повод к косяку лошади, и уселся, бормоча себе под нос: