— Алкоголь — яд! — наставительно заметил древний миф, выклевывая из ватрушки сладкий джем. — Не пью и тебе не советую, ибо…
— Ладно, ладно, обойдемся без нотаций! — хмыкнул Ильин, затыкая пробкой ополовиненную флягу.
— Не пью и тебе не советую, ибо…
— Ладно, ладно, обойдемся без нотаций! — хмыкнул Ильин, затыкая пробкой ополовиненную флягу. — Не водка же… Еще ватрушку дать? Или пирожок? Тут с капустой есть…
— Не надо. — Птиц стряхнул с седла крошки. — Мне после твоих рассказов как-то уже не очень кушать хочется…
— Ой да брось ты! — фыркнул медик. — Это еще что! Вот как я один раз влетел из-за этого морга — вот это действительно страшно… Нравилась мне одна девчонка, второкурсница с параллельного потока. Девочка-дюймовочка, ни с кем ни-ни, мамина дочка, мораль превыше всего… Я и клюнул! То-се, кино, кафе-мороженое, консерватория, стихи даже ей читал, чтоб окончательно прониклась, какой я распрекрасный романтический принц… Короче, месяца три за ручки держались, а потом до поцелуев все-таки дошло. И в процессе я понимаю, что девочка целуется так, как нашим общажным примадоннам во сне не снилось! Я прибалдел, конечно, да возьми и ляпни: «А где ты так здорово целоваться-то научилась?» А она, этак реснички опуская, отвечает: «Мы летом практику в морге проходили… Мне Ленка на трупах показывала!» Представляешь?! Я чуть ласты не склеил… А она, понимаешь ли, до сих пор не догонит, почему я от нее шарахаюсь! Главное, я до нее ведь с этой Ленкой встречался почти год…
— А-а-а! — вдруг завопил феникс, глядя куда-то за спину Аркадия и суматошно хлопая большими крыльями. — Вон она! Вон!
— Кто?! — подпрыгнул вирусолог. — Ленка?!
— Да нет! — голосил птиц. — Гниль!!
— Где?! — Аркаша вскочил на ноги и обернулся. — Ептыть-колдыптить…
Под деревом, оплетая узловатые, выступающее из земли корни, колыхалось нечто. Мерзкого белесого цвета, без какой-либо определенной формы, но тем не менее с длинными хлюпающими отростками… Запах от этого «не пойми чего» шел соответствующий — смесь застарелой плесени и дохлых лягушек… То есть нюхать этих самых лягушек вирусологу еще не доводилось, но он почему-то был уверен, что они именно так вот и пахнут!
— Скорее на лошадь! — истерично прокаркал древний миф. — Может, успеем сбежать, пока… а-а-а!!!
— У-у-у! — передернуло Аркашу.
До лошади он добраться не успел… Белесая субстанция с противным чавканьем обвила его ноги и поползла выше. Тело начало неметь.
— Феликс! — прохрипел корчащийся медик. — Слазь с седла, дубина! Ты же — солнце! Она тебя… испугается…
— Я ее сам боюсь! — затравленно вякнул перепуганный птиц, бестолково топчась лапами по седлу. Лошади, увидев Гниль, забили копытами и принялись брыкаться…
— Должник… тоже мне… — еле слышно выдохнул Аркадий, из последних сил пытаясь высвободиться. — Легенда… паршивая… меня уже… переваривать начали…
Гниль, довольно хлюпая, обволокла его полностью. Слабо трепыхаясь в скользких вонючих объятиях и задыхаясь от недостатка воздуха, вирусолог простонал:
— Эх, Кармен… не повезло тебе с героем! Сожрет его сейчас эта бледная трепонема, килограмм пенициллина ей в…
Гниль содрогнулась и, колыхаясь как желе, схлынула вниз. С трудом удержав равновесие, почти задохнувшийся Аркаша жадно хватал ртом воздух.
С трудом удержав равновесие, почти задохнувшийся Аркаша жадно хватал ртом воздух.
Феликс, прекратив пугать лошадей своими воплями, недоуменно разинул клюв:
— Как у тебя это получилось?!
— Не знаю… — заплетающимся языком ответил молодой человек, ощупывая себя со всех сторон.
— Но она же тебя почти что съела!
— Ну да… — Ильин тряхнул головой и посмотрел на жалобно жмущуюся у корней дерева Гниль. — Съела. Практически… Я уже со всеми попрощался… Тебя напоследок обматюкал, ее добрым словом помянул… а она вдруг — раз! — и в кусты!
— Каким словом? — почему-то заинтересовался древний миф.
Аркаша неуверенно пожал плечами и, подумав, повторил:
— Килограмм пенициллина тебе… Опаньки! Феликс! Ты видишь?!
— Вижу! — радостно захлопал крыльями птиц, наблюдая, как жуткая субстанция, сжавшись до размеров детского плевка, поспешно утекает в землю. — Так вот чего она так испугалась! Слова этого… непонятного…
— «Килограмм»?! — не поверил медик.
Феникс страдальчески щелкнул клювом:
— Да нет! «Пенициллин»! Это что-то колдовское?
— Нет, конечно! Пенициллин — это же известный антибиотик…
— Что?
— Ладно, ты все равно не поймешь. Такой препарат, короче, древний, как бивни мамонта, его еще в Античности греки из пенициллиновой плесени получали… Не скажу, что панацея, но многие инфекции его не переносят. А эта ваша Гниль, похоже, даже само название не переваривает!
— И хвала солнцу! — заявил древний миф. — Теперь нам точно ничего не грозит… ПЕНИЦИЛЛИН!! — грозно каркнул он на робко сунувшийся было из-под корней белесый студенистый отросток. Тот чавкнул и исчез.
— То-то же! — удовлетворенно резюмировал птиц. — Аркадий, ты наелся?
— Вполне. — Медик подобрал с земли мешок с остатками припасов, завязал и подвесил его к седлу своего коня.
— Согрелся?
— Да вроде…
— Тогда поехали. Хоть бояться нам уже нечего, но поторопиться все-таки стоит…