— И чего вот ему тогда в голову стукнуло про диктатора правду-матку на весь квартал резать?! Дурак дураком, хоть и барон и друг мне… Может, догонит еще?
— Может быть, — поддакнул Лир и поспешно отвернулся. Ему не хотелось, чтобы Аркадий прочел по его лицу все, что он думает по поводу барона вообще и его дворянской чести в частности…
Впрочем, Аркаше было не до того. Он смотрел вперед, на уходящую вдаль пустынную Равнину, и думал о том, что героем диктатор с колдуньей называли его совершенно незаслуженно… Герой — это такой гибрид Джеймса Бонда с Суперменом, он высок, красив, крут как вареное яйцо, гнет мизинцем стальные рельсы и попадает в глаз белке с расстояния в два километра. Ну такие мелочи, как какая-нибудь волшебная палица или на худой конец ручной пулемет, вообще обсуждению не подлежат… А у него что? Меч, которым он умеет разве что высокохудожественно резать колбасу, диплом микробиолога, толку от которого и в прежней жизни никакого не было, голодный людоед, дрожащий перед собственной женой, временно усопший феникс и расколдованный недоросль, пускай даже не без способностей. Арсенал — зашибись! А Белую Колдунью, говорят, в этот самый Разлом дюжина продвинутых магов запредельно высокого уровня запихивала, и то насилу справились!
— Тьфу ты! — буркнул себе под нос расстроенный Аркаша.
— И что мне в госпитале не лежалось, скажите, пожалуйста? Теперь вот… геройствуй как хочешь! А все Кармен — нужен ей был этот Гомес?! Сейчас бы все вместе были и Феликс живой…
— Вы что-то сказали, Аркадий? — обернулся скачущий рядом Лир.
Вирусолог хмуро поднял голову и ответил:
— Запомни, мелкий, все проблемы в этой жизни из-за баб!
— Все-все?!
— Абсолютно. Ева съела яблоко, Пандора открыла ящичек, из-за Елены началась Троянская война, а про Юдифь я вообще промолчу… Что им вечно все не так? Можно подумать, этот Педро чем-то лучше меня…
— A-a, вот вы к чему!
— А что ты ухмыляешься?! Тебе все эти радости еще предстоят… Если, конечно, из Разлома живыми уйдем. Эти женщины! Они, знаешь… как соль! С ними несладко, а без них — невкусно…
— И что же нам делать? — моргнул паренек.
Аркаша вздохнул, вспомнил ласковые черные глаза и сказал:
— Что-что… Терпеть!
Лир с недоумением посмотрел на своего «спасителя» и пожал плечами. Ход мыслей вирусолога ему был не очень понятен.
…Огромная трещина на песчано-безжизненной поверхности Равнины, протяженностью в несколько сотен метров, Зияющим Разломом именовалась не зря. Темный провал между рваных каменных краев тянул подойти поближе к краю и заглянуть… Хотя глядеть там, в сущности, было не на что. Мул ни на йоту не приврал — клубящийся в разломе угольно-черный туман выпирал из скважины, бугрился волнами, размазывался грязными потеками по невидимому куполу границы древнего заклятия и вызывал только одно желание — бежать отсюда куда глаза глядят и никогда обратно не возвращаться.
— Дас ист фантастиш, унреалистиш! — присвистнул Аркаша, окидывая взглядом конечный пункт назначения. — Так нам сюда? Что-то не вдохновляет, ей-богу…
— Это Разлом, — сказал Лир. — Аркадий, вы все еще уверены, что хотите спуститься туда один?
— Я уверен только в одном… Что вообще туда соваться не хочу! — честно ответил вирусолог, осторожно тыкая кончиком пальца в туман. Черная муть оживилась, завилась кольцами и облепила палец, как несвежий кисель с повышенным содержанием крахмала. — Фу, ну и гадость! — Он отдернул руку и оглянулся на спутников: — Говорите, герой я?
— Герой! — хором подтвердили оба, делая синхронный шаг назад, подальше от темной трещины.
Ильин нервно хмыкнул:
— Соратнички! Поддержки от вас — как от моего папани рассуждений о ядерной физике… Ладно! Сидите тут, я постараюсь быстрее. Одна нога — здесь, другая — там…
— Лучше чтобы здесь, и обе! — прогудел Барбуз. — Нехорошее это место! Может, пойдем лучше отсюда, а?
— Не сбивай с панталыку! — потребовал медик, собираясь с духом. — Елки-палки, ну и куда тут шагать?! Не видно же ни черта!
— А вы на ощупь! — подсказал Лир.
Аркадий смерил его недовольным взглядом:
— Ага! Уже полетел! Я не каскадер с узкой специализацией по прыжкам на тот свет…
Он прошелся туда-сюда по краю бездны, потыкал носком сапога рыхлый туман, пожалел про себя об отсутствии парашюта и застыл над Разломом, задумчиво грызя ноготь на большом пальце.
— Аркадий? — осторожно позвал его горе-проводник.
— Цыц! Не видишь, сеанс провожу… — Ильин глубоко вздохнул, порылся в кармане жилетки и извлек из него смятый клочок бумаги. — Так. Мне тут диктатор инструкцию сунул… Надо свериться, а то вдруг чего забыли?
Любопытный мальчишка сунул нос в лежащую на ладони медика бумажку и забормотал:
— Вера, сердце, феникс, герой… Это что?
— Это список. Список составляющих. — Аркадий почесал в затылке. — Ну вроде все при мне. Только велено на лошади явиться! Стало быть…
— На лошади? — изумился Лир. — Да лошадь ноги переломает, отсюда спускаясь!
Недавняя симулянтка, очень верно истолковав заинтересованный взгляд двух пар глаз, попятилась…
— Лови, — сквозь зубы прошипел Ильин. — Сбежит — условие не выполним…
— Барбуз! — шепнул паренек, сигналя зевающему направо-налево людоеду. — Лошадь… Ло-ошадь!!