— Что?! — поперхнулась королева.
— Этого человека, — Наорд шевельнул плечом в сторону вирусолога, — мы, само собой, казним. Не хватало, чтобы его дружки мне еще и дворец вверх дном перевернули. Но феникса кто-то должен доставить в Зияющий Разлом. Это не обсуждается, моя дорогая. Посему туда поедет ваш старинный приятель…
— Дженг?! — Женщина побледнела. — Ваше величество! Разве капитан в чем-то перед вами провинился?
— Напротив, — согласился правитель, — он показал себя наилучшим образом.
— Ваше величество! Разве капитан в чем-то перед вами провинился?
— Напротив, — согласился правитель, — он показал себя наилучшим образом. Поэтому я думаю, что и в этот раз накладок не будет…
— Но… он не герой!
— А этот, — насмешливо фыркнул Наорд, глядя на Аркашу, которому уже было не так весело, — герой? Ты посмотри на него!
— Тетушка сказала, что должен прийти именно он! — Гатта свела соболиные брови. — И он пойдет!
— И не мечтайте, красотуля! — отрезал медик. — Герой я или нет, но к черту в пасть ласточкой прыгать не собираюсь!
— Пойдешь! — зашипела королева, сжимая кулаки.
— Госсподи… — вздохнул Ильин. — В русском языке есть замечательное слово из трех букв… и означает оно — «НЕТ», но пишется и произносится совсем по-другому! Дамочка, я не джентльмен. Так что не напрашивайтесь на комплименты, мне ваша красота отбрить вас совершенно не помешает… даже в присутствии мужа!
— Ты забываешься, холоп! — побагровел диктатор. — Стража!!
— От холопа и слышу! — заявил Аркаша. — У меня за спиной, по крайней мере, жены по-тихому не командуют!
— Что-о?! — От злости правителя Тайгета чуть удар не хватил. — Я хотел даровать тебе легкую смерть, но теперь…
— Смерть ему в Разломе тетушка обеспечит! — вздернула подбородок оскорбленная королева.
Аркаша закатил глаза:
— Женщина, вы у лора давно не были?! Вам тут два человека уже пять минут объясняют — я никуда не поеду!!
— Поедешь. — Гатта вежливым жестом остановила и дернувшегося супруга, и появившихся по его зову стражников. — Если хочешь еще хоть раз увидеть свою подружку!
— Что ты с ней сделала, метелка в брюликах?! — взревел бледнеющий вирусолог, порываясь вынуть из королевы душу.
Вообще-то руку на женщину он бы никогда не поднял, но за такое…
— Гатта. — У правителя уже голова пошла кругом. — Если я сейчас услышу, что ты и девушку…
— Нет! — улыбнулась королева. — С ней все в порядке… пока что!
— Где она?! — взревел медик.
Ее величество отступила на шаг, убедилась, что нервного героя надежно взяли в кольцо вооруженные стражники, и торжествующе сказала:
— Она сейчас на пути к Зияющему Разлому. И никто ее не заставлял, сама попросила…
— Так я тебе и поверил!!
— К тете во дворец забрел один путник, — улыбнулась Гатта, — по имени Педро… Я так поняла, это жених твоей подружки? Которого она ищет, да?
Ильин издал страдальческий стон и схватился за голову. Королева улыбнулась еще шире:
— Когда девушка узнала об этом, она выпросила у меня того бешеного мула, что оставили в нашей конюшне блюстители порядка, и отправилась к своему жениху… Разве я могла ей отказать? Любая женщина на моем месте поступила бы так же…
— Стерва ты, а не женщина! — выдохнул Аркадий, сжимая виски пальцами.
Опять проснулась проклятая боль… Как всегда, в самый неподходящий момент…
Диктатор улыбнулся и приобнял жену за плечи:
— Я был несправедлив к вам, дорогая. Можете спокойно возвращаться в свои покои, я приду позже… Только закончу с этими утомительными уговорами. Ну так что, Аркадий? Теперь, я надеюсь, вы перестанете упрямиться?
Вместо ответа молодой человек закрыл глаза и рухнул на пол. Феникс в клетке тревожно захлопал крыльями. Наорд удивленно приподнял брови:
— Это еще что такое?
— Он болен! — скорбно прокаркал птиц. — Ему же волноваться нельзя! Он, когда меня в первый раз увидел, потом еле на ноги встал! Убийцы! Сатрапы! Нет на вас… ар-би-тражного суда!!
— Захлопни клюв, — мрачно сказал государь, жестом выпроваживая все еще улыбающуюся жену вон и склоняясь над вирусологом. — Я этого не знал.
— А знал бы, — не успокаивался Феликс, пыша жаром так, что раскалились металлические прутья клетки, — все равно бы не остановило тебя ничего! О венценосный себялюбец! Чужая жизнь, что прах, так о своей подумай!
— Мне о своей беспокоиться нечего, — огрызнулся диктатор и приказал: — Отнесите в гостевые покои и поставьте двойную охрану… Как очнется, доложить мне сразу же!
Стражники поклонились, подняли бесчувственного медика с пола и унесли. Наорд постоял еще несколько минут неподвижно, сосредоточенно о чем-то размышляя, и вышел следом. В спину ему полетело хриплое, полное тоски и презрения, карканье птицы феникс:
— Не с тем я говорил высоким слогом… Злодей! Слепец честолюбивый! Свою страну почти похоронил своей же спесью, ему подай чужую! Не хочешь слушать — я не заставляю! Но, Солнце мне свидетель, — нет худшего правителя, чем тот, что на чужие земли зарится всю жизнь в ущерб своим же! Все, с ритма снова сбился… Эти нервы!
Диктатор не хотел слушать, но голос у древнего мифа был такой, что проникал куда угодно. Наорд оглянулся на захлопнувшиеся за спиной тяжелые двери в тронный зал и пробормотал: