Невдалеке, под хруст ломаемых веток, раздался перепуганный рев вперемежку с пронзительными мальчишескими криками. Путешественники переглянулись…
— Эй, там! — заорал Аркадий, вонзая шпоры в бока лошади. — Держитесь!! Мы сейчас!
Круша в щепки многострадальный лес, оба ломанулись на крики, вопя в два голоса грозное «пенициллин!!!»… Чуть не опоздали — лежащие на земле два полупрозрачных белых кокона уже едва-едва шевелились.
Аркадий бесстрашно спрыгнул с коня и, топнув ногой, рявкнул во всю мощь легких:
— А ну сгинь, пакость! Пенициллин, я тебе сказал!!
Гниль слетела с предполагаемых жертв одним махом. Медик для профилактики прошелся по всей группе известных ему антибиотиков, убедился, что двум валяющимся на земле и медленно приходящим в себя бедолагам больше ничто не угрожает, и присмотрелся повнимательнее…
— Лир?! Барбуз?!
— Аркадий… — слабо пискнул горе-проводник, счастливыми глазами глядя на изумленного вирусолога.
— Мы вас все-таки нашли!
— Это еще кто кого… — Растягивая рот до ушей, медик протянул ему руку. — Хватайся, экстремал! И скажи спасибо, что батя меня семь лет назад к себе на завод литейщиком не затащил! А то всем нам тут сейчас было бы очень весело…
…Ночь закончилась вполне благополучно — Гнилые пущи остались позади, все были живы и здоровы, разве что Лир сорвал голос, Барбуза до сих пор потряхивало от лесных впечатлений, а Аркаша постоянно чихал и пугал сотоварищей страшными словами «грипп» и «ОРЗ»… Что касается феникса, то для него события минувшей ночи прошли безболезненно. Напугаться по-настоящему и в результате этого сгореть он попросту не успел, простуда его не брала, а голосовые связки у древней легенды были еще те… Куда там дону Педро!
Где-то к полудню, вырвавшись из объятий тенистых пущ, вся компания оказалась на небольшом зеленом пригорке, с которого открывался живописный вид на…
— Болото?! — простонал вирусолог. — Опять — болото?! Не хочу! Не пойду! Надоело!!
— Да что ты так кипятишься? — не понял Феликс, который, ясное дело, и понятия не имел о сравнительно недавнем знакомстве медика с подобным же типом земного ландшафта. — Ничего особенного! Топь, и все…
— Это тебе «и все»! У тебя — крылья! — заявил Ильин, поглядывая на «любующегося облаками» Лира. — А мы уже раз в таком искупались, и что-то по новой мне не хочется! Я еще с ночи не оттаял!
— Через любое болото, даже Семимильное, пройти можно, — щелкнул клювом птиц. — Надо просто дорогу знать…
— А ты знаешь, да? Чего глазки отвел?! Знаешь?!
— Теоретически, — неуверенно каркнул Феликс. — Я же через него летал! Ходить, правда, не пробовал…
— Во-во! — хмуро сказал Аркадий, спешиваясь. — Ну что ж делать, надо так надо… А лошадей как же? — Он вынул из-за пазухи аккуратно сложенную карту, заботливо предоставленную его величеством, и разложил на травке: — Вот, видишь — тут после болота еще Равнина какая-то…
— Не какая-то, а большая, — заметил феникс. — И песчаная.
— То бишь на своих двоих мы еще неделю до Разлома будем топать! — уверенно заключил Аркаша. — Нет, мне это совсем не нравится…
— Коней надо брать с собой, — кивнул Барбуз. — Я-то что, я дойду… А вы с Лиром — нет.
— Сложно… — просипел горе-проводник, опытным взглядом окидывая необъятные топи. — Если из нас кто провалится — вытащить сможем, а вот лошадь… Она же столько весит!
— Тем более их у нас две, — поддакнул птиц.
Ильин с досадой фыркнул:
— Без тебя заметили! Вот был бы ты, страус, пегасом, а не фениксом, никаких проблем бы не было… — Он задумался, что-то вдруг вспомнив. Внимательно осмотрел людоеда с головы до пяток, и спросил: — Барбуз, извини, что напоминаю… Твоя супруга как-то сказала, что ты бревнами в городки играешь?
— Было дело… — смутился людоед.
— А поскольку штук зараз сможешь поднять?
— Не знаю, я не проверял… Вы плот сделать хотите, да? И на него — лошадей?
— Утопнет! — высказался паренек.
— А поскольку штук зараз сможешь поднять?
— Не знаю, я не проверял… Вы плот сделать хотите, да? И на него — лошадей?
— Утопнет! — высказался паренек.
— А с лошадями — точно! — встрял птиц.
Вирусолог замотал головой:
— Да нет! Я про другое! Хорошее бревно весит где-то как наш Лир, так?
— Ну да… — все еще не очень понимая суть, ответил великан.
— Ага, значит, это килограммов пятьдесят, не меньше… — принялся считать медик. — Одна лошадка, если вдуматься, около четырехсот кило — эти не очень крупные…
— Тайгетские рысаки, — ввернул всезнающий Феликс, — они низкорослые, но выносливые. Такого коня даже лучшие скакуны Эндлесса не всегда обскачут!
— Не сбивай ты меня с мысли! — прикрикнул Аркадий. — Так вот, что я имел в виду: в пересчете на бревна одна лошадь — это восемь штук! Бородавчатый, ты столько поднимешь?
— Наверное, — пожал плечами людоед. — Попробовать надо!
Без долгих раздумий Барбуз, поплевавши на руки, подлез под тугое брюхо стоящего к нему ближе коня, поднатужился и поднял обалдевшее животное вверх. Лошадь начала было ржать и вырываться, но потом, по-видимому, решила, что на ней ездили всю жизнь, а она — ни на ком и ни разу, посему успокоилась…
— И как? — живо поинтересовался молодой врач. — Терпимо или не удержишь?