Бросив прощальный взгляд на госпожу, кошка бесшумно соскочила со шкафа, приоткрыла лапой дверь — и была такова! Кошки — они сами по себе. Особенно когда им что-то угрожает…
— Пар-рдон м-муа, хозяйка! — негромко урчала беглянка, безошибочно пробираясь по затянутому плотным колдовским туманом Разлому к вожделенной границе. — Не волшебники м-мы… Так что не сер-рчайте, мрр!
Она вспомнила огромную Равнину и жалобно мяукнула, представив, во что превратятся ее шелковые лапки после недели пути на своих четырех… Даже мысль предательская закралась: а не вернуться ли? Пока не поздно… Бывшая советница колдуньи, уже почти достигнув верха Разлома, нерешительно обернулась назад. Дворца не было видно. Дна — тоже. И стен. Все заволокло клубящимся туманом. Туман копошился, менял форму, лип к лапам и мешал дышать…
— Н-ну нет! — махнула длинным хвостом кошка, опомнившись. — Лучше семь раз покр-рыться потом, чем один р-раз — инеем!
Гибкое черное тело подпрыгнуло вверх, уцепилось когтями за край огромной трещины, подтянулось и исчезло в предрассветных сумерках.
Солнце спряталось за тучи. То ли просто погода сегодня не задалась, то ли небесное светило так скорбело по своему детищу… Тем не менее небо было серым, ветер — холодным, а настроение у путников — препаршивым.
— Давайте я его понесу… — предложил Лир.
Аркаша хмуро мотнул головой:
— Ничего, не надорвусь… Оно только с виду тяжелое, а так не больше двух кило весит. — Вирусолог развернул вышитое полотенце, в которое раньше был завернут пшеничный каравай, и грустно посмотрел на глянцевый бок переливающегося бледным золотом яйца. — Эх, Феликс…
— Ты не расстраивайся, — тихо сказал горе-проводник. — Он же потом возродится!
— А зачем нам «потом»? Нам сейчас надо! — Ильин осторожно обернул яйцо полотенцем и спрятал в заплечный мешок. — И чего я теперь этой колдунье предъявлю? Герой, называется, самому за себя стыдно…
— Вот его и предъявишь, — заявил паренек. — Пусть сама разбирается! Просила феникса — вот ей феникс! Если ей так надо — подождет, пока он заново вылупится…
— Это-то да… — с сомнением протянул Аркадий. — Только вот, видишь ли, я собирался бабуле конкретно нашим клювастым дружком глаза отвести, а пока суть да дело — забрать Кармен да слинять отсюда подальше! А теперь что?
— Ну… мы справимся как-нибудь… — неуверенно замялся Лир.
Аркаша фыркнул:
— Никаких «мы»! Один пойду.
— А я?!
— Я тебя не для того от Гнили спасал, чтобы тебя в Разломе прибили! Вон Феликс уже доигрался в самопожертвование… И не надо из меня слезу давить!
— Но…
— Цыц, мелкий! — свел брови вирусолог.
— А я?!
— Я тебя не для того от Гнили спасал, чтобы тебя в Разломе прибили! Вон Феликс уже доигрался в самопожертвование… И не надо из меня слезу давить!
— Но…
— Цыц, мелкий! — свел брови вирусолог. — Меня из-за птички совесть уже почти насмерть загрызла, тебя еще не хватало. Доберемся до пункта назначения и расстанемся… Барбуз, что там с транспортом, в конце-то концов? У меня ноги уже отказывают!
— Лежит… — отозвался людоед, пожимая плечами, на которых, свесив ножки, возлежала с закрытыми глазами лошадь.
После того как на болоте ею попользовались в оборонительных целях, животина для себя решила одно — не подавать никаких признаков жизни, покуда не доберется до родной конюшни… Пробовали тормошить, дергать за хвост, пинать и орать в ухо — не помогло. Так и пришлось тащить дальше на загривке, в надежде, что сама очнется…
— Бросай ее к черту! — решил Ильин. — А то устроилась, посмотрите-ка… Бросай-бросай, ты из-за нее еле ползешь. А уже утро…
Болото давно осталось позади. После той пирровой победы над злобными караконджалами путешественников больше никто не беспокоил. Семь миль отшагали беспрепятственно, даже в трясину ни разу не провалились… Правда, времени много потеряли — весь день и часть ночи. Как до Равнины добрались — рухнули прямо на грязный песок и уснули, не заботясь о собственной безопасности… Хотя Равнина в этом смысле была местом относительно спокойным. Это обусловливалось и непригодностью ее для жизни, и близостью Зияющего Разлома. Зверья здесь не водилось, люди сюда не заглядывали, а нечисти хватало болота и Гнилых пущ…
Утром, продравши глаза и пересчитав спутников по головам, Аркадий постановил — идти! Обратного пути у товарищей все равно не было, с фениксом или без него. Кроме того, у вирусолога перед глазами все время стояло смуглое личико бессовестно обманутой королевой испанки… Какое там — «повернуть назад»?!
Барбуз с видимым облегчением опустил свою тяжелую ношу на землю и потянулся:
— Эхх! Так-то лучше! Но ведь долго идти пешком-то!
— А ты что предлагаешь? — Медик пожал плечами. — С этой клячей на горбу мы вообще до самой пенсии тут бродить будем… Ладно, в конце концов, его величество прямо сказал — пока птичка у нас, старуха Карменситу не тронет. Значит, лишних два-три дня ситуацию не меняют… А там, глядишь, и клювастый вылупится! У них ведь все это быстро, а, Лир?
— Точно не знаю, — задумчиво ответил паренек, — но если легенду вспомнить, то феникс всего-то в нашем мире две недели проводит… Он тут уже давно, стало быть…