— Сломал. А лечить не дается! — развел руками Аркаша. — Я пытался… Он же русского языка не понимает! То его ощипывают не так, то его зарезать хотят… О! Ты же, Лир, у нас по фауне специалистом оказался? Может, мозги ему промоешь? То есть мне-то параллельно, будет он там летать или нет, но я Кармен обещал…
— Не получится, — шмыгнул носом паренек.
— Он же не обычное животное.
— Можно подумать, эти ежики-мутанты были обычные!
— Они неразумные! И вообще, феникс — это… это…
— Пылает в ночи костер! — выгнул покрытую перьями грудь Феликс. — Как лучик в колодце без дна — посланник Солнца!
— Как мы себя любим, — фыркнул Аркадий, насмешливо обозревая лопающегося от гордости «посланника». — Сам себя не похвалишь — ходишь как оплеванный?
— Вы — хам, молодой человек! — тут же разобиделся древний миф, но развивать тему не стал — сам прекрасно понимал, на что он сейчас похож после вынужденного душа из бутылки…
Вирусолог пожал плечами:
— Извиняй! Чем удобряли, то и выросло. Граждане, мы здесь долго топтаться будем? Бояться вроде больше нечего, мул потрясение пережил, фургон почти не пострадал…
— Поехали, — кивнул Хайден, вспрыгивая на облучок.
Лир беспокойно потоптался на месте и спросил:
— А можно мне с вами?
Аркаша, прежде чем исчезнуть внутри повозки, переглянулся с бароном:
— Как считаешь?
— Да мне все равно, — ответил тот, — одним больше, одним меньше…
— Я полезный! — вставил паренек.
— Имели счастье убедиться… — Медик пару секунд подумал и махнул рукой. — Ладно! Залезай. Вдруг пригодишься, не дай бог, конечно… Хоть феникса за клюв подержишь, чтоб не орал на весь лес! Сломал бы он шею, а не крыло, меньше было бы заморочек…
Старая колдунья, проклиная все на свете, едва не запустила волшебным зеркалом в стену. Насилу удержалась — больно вещь ценная, второй такой днем с огнем не сыщешь, а наколдовать — силы уже не те!
— Этот герой, мухомор ему в глотку!
— Мрр… Что н-не так?
— Да все не так! — злилась хозяйка, вертя в руках бесполезную «камеру слежения». — Не показывает! Не картинка, а муть сплошная! И не слышно ничего…
— Может, испор-ртилось? — предположила кошка, осторожно царапнув коготком гладкую зеркальную поверхность, на которой действительно ничего не отражалось — какой-то серый туман плавает, и вся радость…
— Не может оно испортиться, это тебе не щи капустные! — Старуха сунула зеркало между книг на полку и наклонилась над котлом. — Надо воду сливать да заново все начинать… Так ведь долго же! Неделю отстаивать только… Кошка!
— Ну?
— Собирайся. К племяшке поедешь.
— Мрр! Это еще зачем?!
— Затем, что проявляющее зелье кончилось! — Колдунья пошуршала в маленьком сундучке на столе и выудила из него свиток. Судя по потрепанности последнего и отсутствии на нем пыли, пользовались им часто. — Надо нового достать…
— А она сможет? — Кошка потянулась и села на столике.
— А куда она денется? Хочет быть королевой и дальше — расшибется, а найдет… Да и связи у ней нужные есть. С молодости остались, крутила шуры-муры с одним колдунишкой.
С молодости остались, крутила шуры-муры с одним колдунишкой. Дрянь, а не специалист, но уж, по крайней мере, подорожник от папоротника полуночного отличить сможет. Я тебе список напишу, передашь ей…
— Опять на этом пер-репончатом недомер-рке лететь? В пр-рошлый раз чуть не ур-ронил!
— Радуйся, что не пешком через всю Равнину! — отрезала хозяйка, разворачивая свиток с заклинанием. — Помолчи, не сбивай… Умархор дарра сиан! Шникель мирр исса наид! Тахо иль дас! Дас!
Посреди комнаты над полом заколыхалось черное облачко. По залу разнесся удушливый запах горящей серы, и перед колдуньей возник мелкий бес с кривыми рожками. Бес был, прямо говоря, вшивенький, худосочный и низкорослый, но имел три неоспоримых преимущества над своим внешним видом: умел летать, мог проникать сквозь магическую границу наложенного светлыми волшебниками заклятия и, наконец, все, что ему приказывали, делал молча… В отличие от наглой кошки.
ГЛАВА 9
Белокурый молодой человек в черной охотничьей куртке с капитанской нашивкой на воротнике, бесцеремонно развалясь на широкой королевской постели, небрежно поигрывал узким длинным ножом.
— И что все-таки я буду с этого иметь, дорогуша?
Королева Тайгета вздрогнула и быстро прикрыла за собой дверь спальни:
— Ты в своем уме, Дженг?! Какого черта ты тут делаешь? А если сейчас явится мой муж?!
— Не разоряйтесь, ваше величество, — ухмыльнулся непрошеный гость, одним быстрым движением острого клинка пригвоздив к резной спинке кровати пролетающую мимо муху, — всем известно, что ваш, с позволения сказать, супруг имеет счастье посещать вашу опочивальню дай бог раз в неделю… И раз он меня чуть не накрыл здесь позавчера, то, соответственно, сегодня его здесь быть никак не может…
— Наглец! Ты разговариваешь с королевой!
— Да? А я и не заметил… Помнится, в поместье своего уважаемого папеньки ты была с гостями полюбезнее…
Гатта зашипела от злости. Этот мерзавец знал, куда укусить… О своем сомнительном прошлом жена тайгетского диктатора вспоминать не любила. И никому не позволяла вспоминать. Но Дженг — это был особый случай. Хотя бы потому, что что-то ему запретить было делом абсолютно бесполезным и неблагодарным. Младший сын генерала Зафира, командующего кавалерийским корпусом армии Тайгета, отличался не только умом и сообразительностью, но и, к сожалению, полнейшей беспринципностью, отсутствием какого бы то ни было благородства и тем, что за достаточно хорошие деньги мог продать даже родную мать. Наживать себе такого врага Гатта не хотела совершенно. Особенно если вспомнить, сколько он о ней всего интересного знал… Ведь не кто иной, как этот самый господин, устроил так, чтобы король Наорд столь удачно пострадал на охоте совсем неподалеку от захудалого поместья ее уважаемого родителя. И именно этот вышеуказанный молодой человек упоил сопровождающего его величество дворцового лекаря до состояния дверей, вследствие чего ухаживать за раненым было дозволено старшей дочери хозяина поместья. И именно благодаря этому факту эта самая дочь, а ныне — законная королева получила-таки возможность применить на практике приворотное зелье своей тетушки…