— Что же, мне пора. Солнце уже село, а мне еще всю ночь сквозь Гнилые пущи пробираться. Боюсь, генерал Зафир не захочет править вместо меня, если вдруг что случится. — Он улыбнулся и вскочил в седло. — Удачи, сэр Эйгон! Не кривя душой — я был действительно рад знакомству с вами.
Наорд развернул лошадь и пустил ее галопом через колышущуюся под ветром рощу. Там, где она заканчивалась, за пересохшей рекой, начинались Гнилые пущи. Скоро совсем стемнеет. Если поторопиться, гиблый лес можно пересечь часов за семь-восемь… И если гнать во весь опор, не останавливаясь, Гниль не успеет ему ничего сделать. Такое уж у нее свойство — хватает только притомившихся, которые бредут медленно, да спящих… Лошадь у правителя была молодая, сильная, самая лучшая из всех на королевской конюшне, потому он ее и выбрал. И Аркадию тоже не последнего одра дал, так что парню, по идее, ничего особенно страшного грозить не должно…
Позади раздался хруст веток и топот копыт.
— Ваше величество! — послышался голос молодого барона. — Подождите меня!
Диктатор придержал разогнавшегося скакуна и обернулся. Хайден верхом на верном коне догонял его.
— Вы правы, ваше величество, — сказал барон, поравнявшись с государем, — прошлое должно оставаться в прошлом! В сущности, у меня ведь никого больше нет, кроме сэра Аркадия, Кармен и Феликса. И я должен их найти, пока не потерял так же, как Эллис…
Гнилые пущи теперь, глубокой ночью, полностью соответствовали своему названию. Холодно, сыро и тихо — как в могиле! Аркаша дрожал как цуцик, закутавшись в, казалось бы, теплый плащ. Только тот не грел.
— Феликс! — проклацал зубами вирусолог. — Ну давай привал сделаем, хоть костерок разведем, погреемся! Окоченел уже весь!
— Нельзя, — ответил нахохлившийся от холода птиц. — Гнили только этого и нужно!
— Да нет тут никакой Гнили! — в сердцах воскликнул медик, глядя со спины коня на землю. — Трава как трава, камни как камни! Полночи тащимся, и ничего! Хватит меня детскими байками запугивать… — Он решительно натянул поводья. — И вопи хоть на всю страну, мне это что пинцетом о пробирку! Все! Полчасика передохнем, с нас не убудет…
Молодой человек спрыгнул с лошади и начал присматривать подходящее место для костра. Таковое нашлось сразу же, как будто только их и ждало, — плоская ровная площадка, почти без травы, рядом с ветвистым деревом.
Не обращая внимания на занудное карканье древнего мифа, Аркадий шустро нагреб ломких веток, свалил их кучкой, минут десять попыхтел над огнивом, добился-таки искры и разжег огонь. В теплом оранжевом свете весело пляшущих язычков пламени лес уже не казался таким мрачным…
— Слезай! — весело позвал Ильин все так же сидящего в седле на своем коне феникса. — Перекусим чем бог послал… Точнее, не бог, а ваш хитромудрый диктатор. Ну-ка, чего он мне тут вкусненького в мешок положил? О, копченые ребрышки! Прямо как в воду глядел, я их люблю… Хлеб, это понятно… Пирожки… Ватрушки. С яблочным повидлом… Печеная курица…
— Вандал! — всплеснул крыльями феникс, в ужасе глядя на покрытую румяной корочкой цыплячью тушку в руках вирусолога. — Как ты можешь это есть?!
— А чего? — Аркаша впился зубами в аппетитную куриную ножку. — Очень вкусно… а то в последнее время какую только гадость есть не приходилось… Ммм… Хочешь?
— Нет!! — закачался зеленеющий древний миф, поспешно отводя глаза от «кошмарного зрелища».
— Ой, извиняюсь, — смутился медик, — ну… на вот хоть ватрушку пожуй! Она тоже ничего вроде, хоть я до выпечки еще не добрался… Хм, а во дворце, я смотрю, готовят не в пример лучше, чем в столичных трактирах… ням-ням…
Феликс поймал клювом брошенную ему вирусологом ватрушку, зажал ее в лапе и, отщипывая по кусочку, проговорил:
— Никакого понятия… Я же птица все-таки! Посмотрел бы я на тебя, если бы кто-нибудь сейчас здесь хорошо прожаренного покойничка за обе щеки уплетал…
— Если ты пытаешься испортить мне аппетит, — жизнерадостно прочавкал Ильин, — то сделай себе зарубку на клюве — бесполезно! Я в морге бутерброды ел!
— Где-где?
— В морге. Это такое место, где покойников до похорон передерживают, в холоде, чтоб не испортились и товарный вид не потеряли, — охотно пояснил Аркадий, выбрасывая в темные заросли за спиной начисто обглоданные куриные кости и принимаясь за любимые ребрышки.
Феникс выпучил глаза:
— А ты другого места для трапезы найти не мог?!
— На тот момент не мог… — Аркадий пожал плечами. — Приятель мой там сторожем подрабатывал, правда, он не микробиолог, он хирург… Ну в общем, я подменял его иногда. Делов-то — помещение покараулить… А бедному студенту, знаешь, не до жиру! И то я вообще не понимаю, на фига в морге сторожа нужны?! Чего там воровать? Столы и трупы?
— Давай без подробностей! — подавился ватрушкой птиц.
— Сам спросил! Ну как скажешь… — Аркаша приступил к уничтожению пирожков. — Короче, весь день бегаешь, поесть некогда, а сторожем все равно особо не разоспишься. Вот, бывало, для порядку зал обойдешь, да и за стол по бутеру вдарить! С колбаской… Кстати, а колбасы мне сюда не положили? Ну-ка, ну-ка… О! Слушай, Феликс; я этого короля просто скоро уважать начну! И с колбасой не подвел… Блин, как пахнет-то вкусно! А я уже обожрался, кажется… Ладно, колбаской завтра займусь… А это у нас что? Буль-буль… Винцо. Очень стоящее, между прочим. Глотнешь?