Старичок в самом деле выглядел живее и выпуклей прочих теней, а подвижное его лицо отсвечивало изощренным умом. Но поразило Эрика другое — он узнал комнату, откуда расходились мерцающие нити, и помещалась она в его же собственном родовом замке.
— Уж не к тебе ли, Спрут, протянулась одна из этих паутинок? — громко спросил Эрик, но ответа не дождался.
Пожав плечами, он двинулся дальше, прикидывая, какого сорта события могли вплавиться в сознание Дэва.
И что еще таилось в глубинах сего монолита? Порыться в такой памяти было бы поучительно.
Внезапно Эрик оцепенел, точно сам обратился в камень. Из жуткой, невозвратной дали к нему всплывала первая, а может, и единственная тут цветная картинка — нетускнеющая, беспощадно реальная, впечатанная до мельчайших подробностей и, похоже, навечно: видимая почему?то со спины фигура могучего Тигра, чьи руки были трусливо и жестоко скручены сзади. Затем великан обернулся, и невольно Эрик издал стон, увидев грозный и прекрасный его лик.
Из приоткрывшегося на секунды прошлого, через тысячи долгих тоскливых дней, на Эрика удивленно смотрел сам Кир, Глава погибшего рода и несчастный отец, возможно, преданный собственным сыном. Его лицо надвинулось в упор, разрастаясь во всю видимую часть стены, легко подавляя прочие отражения, тусклые и бесцветные. И вдруг исполинские глаза вспыхнули гневом, словно два яростных желтых солнца, выплеснув в предателя огненные лучи. Эрик испуганно отпрянул, но пламя лишь опалило стену, не сумев прорваться сквозь время, и зеркальная гладь сморщилась, заслоняя страшное видение.
Но вскоре стена разгладилась. Затем в черной глубине снова пробудился красочный призрак, и картинка повторилась в прежней неумолимой последовательности. Вновь и вновь наплывало на Эрика исполинское лицо, и каждый раз стена болезненно корчилась под пламенным Тигриным взглядом, точно в бесконечной пытке огнем.
— Не позавидуешь тебе, Спрутище, — прошептал Эрик одними губами.
И теперь Дэв неожиданно ответил.
— Трудно менять качество, — пророкотал он гулко. — Но стоит заступить тут на чуть, как следующие шаги перестают быть проблемой. И тогда остановиться уже невозможно.
— Пока кто?то не остановит тебя! — перебил Эрик. — В чем ты хочешь меня убедить, урод?
А ведь неспроста божественный след привел меня именно сюда, вдруг подумал он. И значит, рядом может оказаться другое.
Торопясь, Эрик покрутился вокруг и скоро нашел, что искал: из развороченного взрывом проема выволакивали дрожащего, едва вменяемого ребенка, мечущегося между судорожными рыданиями и отчаянным сопротивлением железным рукам имперцев. Маленький перепуганный Тигренок, расколотый вдребезги своим предательством… или чем?то иным.
— Видишь? — внезапно произнес Голос. — Вовсе не я сломал тебя тогда — я лишь пытался склеить, заклятием заслонив прошлое.
— Зачем? — хрипло спросил Эрик.
— Наверное, тогда я еще был способен на жалость.
— Ложь! Ты покупал себе прощение. — Эрик злорадно рассмеялся. — Но с ценой ты промахнулся — предательство стоит дороже!
— Твое тоже? — вкрадчиво пророкотал Дэв.
— Я не предавал!
— Ты уверен? Но ведь кто?то отключил Защиту.
— Не морочь мне голову! — рявкнул Эрик. — Если доживу до утра, когда?нибудь выясню и это. А сейчас я пришел за другим.
Изображение померкло. Но тут же из беспощадного Зазеркалья навстречу Эрику снова потащили зареванного мальчишку, и во внезапном приступе гнева он саданул по стене рукоятью меча. От богатырского удара по сторонам брызнули ветвистые трещины, и громадный кусок зеркала неожиданно осыпался вниз тусклыми черепками.. Из?под хрупкой корки проступила смердящая рыхлая масса, уже источенная трупными червями, — Эрик отшатнулся с омерзением.
— Э?э, старина, — пробормотал он глухо, — да ты наполовину покойник!
— А ты не знал? — спокойно откликнулся Голос.
Но тут Эрик ощутил голой спиной угрозу и обернулся, еще издали высветив мохнатую тушу, спешащую к нему со всех восьми ног, — куда крупнее и проворнее тех черных пауков, что закупорили горловину. Конечно, это снова была Паучиха?царица, прежде обитавшая в порочном сознании Ли, а ныне сосватанная Черному Спруту. И теперь в ней не осталось ничего от человеческой сути — свирепая хищная тварь, усердно оплетавшая паутиной выжженное нутро Дэва, будто уже полагала себя тут хозяйкой. То ли Спрут натравил ее сейчас, то ли господин помогущественнее — а скорее, Паучихе самой не терпелось свести счеты с дерзким пришельцем. Впрочем, и Эрик на сей раз не собирался отступать.
— А ведь и здесь, похоже, ты погорел на самомнении, — с ухмылкой заметил он. — Подарочек еще тот! На месте Ли я не слишком бы по нему горевал, да и тебе он не принесет радости.
Чудовищная паучиха уже неслась на Эрика, точно боевой «единорог» на полном ходу, — толстый канат натужно содрогался под ее лапами, и проще всего было бы сейчас его перерубить. Но даже тогда скандальная тварь вряд ли оставила бы Эрика в покое. А потому он лишь сдвинулся немного в сторону, выбирая место для встречи, и приготовил мечи.
Не добежав десятка шагов, Паучиха грузно скакнула на Эрика. Небрежно он ускользнул от атакующей туши, и та с налета врезалась в стену, отозвавшуюся гулким стоном. В следующий миг лавина тяжких Дэвовых воспоминаний обрушилась на Паучиху, на мгновения погребя ее под хрустящими черепками и тут же ссыпавшись дальше. Ошеломленное чудище все ж удержалось на месте, растопырясь всеми лапами между обнажившейся мертвечиной и ближней нитью. Но в этот миг Эрик летящим прыжком заскочил ему на спину, накрест рубанул под собой волшебными мечами, распоров паучью головогрудь на всю глубину. И сразу отпрыгнул в сторону, безошибочно, будто заправский канатоходец, угодив на нить. Брезгливо поскреб клинком о клинок, счищая черную слизь, а искоса наблюдал, как рушится в проем издыхающая Паучиха, недавняя оборотная суть императорской супруги. Обваливая со стены новые порции зеркальной корки, она наконец канула во Тьму, откуда вышла когда?то, и вновь стало тихо. Действительно — глупая тварь!..