— Могу я передумать? — возразил Эрик. — Если не удается взлететь самому, пусть за меня это сделает хоть кто?то. Тебе же хочется, разве нет?
— Замолчи! Лучше оглядись внимательней и — запомни.
Ее теплые ладони легли Эрику на скулы, заведя пальцы под подбородок, и поневоле ему пришлось умолкнуть. Впрочем, скорее богиня просто дополнительно страховалась от полета. Но пренебрегать ее советами не стоило, а потому Эрик двинулся вокруг заоблачной крепости, поглядывая с просторного уступа вниз, на притаившуюся под удушливым туманом страну.
Широкие кряжистые отроги разбегались от вершины по всем направлениям, постепенно ниспадая в бескрайнее болото. Эрик насчитал их двенадцать и только тогда смог поверить в то, о чем догадывался: весь этот громадный кусок суши был одним невероятным зверем, Спрутом?властителем, широко разбросавшим щупальца?хребты по чудовищным топям, а макушкой упирающимся в небо. На медлительной его туше, присыпанной истертыми в пыль остатками отмирающей кожи, возделывались поля и строились города, кишащие беспечными жителями.
По нему стекали ручьи и реки, отравляя людей спрутными ядами. А увенчанную гранитной короной плешь окружали волосяным кольцом змеествольные леса, похожие на заросли бесчисленных щупалец.
Как и грезилось Эрику когда?то, мир теперь стал прозрачным до самого горизонта… но и до самого дна тоже. И вот все это он так стремился понять? Прежде Эрик считал сумасшедшим себя, а безумным оказался мир — и много ли радости в этом знании? Как ни крути, нет ему места ни на земле, ни в поднебесье… Что же остается?
Над головой Эрика захлопали крылья, не в силах больше сдерживаться, и петля божественных ног потянула его ввысь.
— Голову оторвешь, — проворчал он.
Однако с той же покорностью стал взбираться по крепостной стене, легко находя на ней опору, — пока не распрямился на верхушке одного из громадных зубцов. Теперь весь этот уродливый мир остался под его ногами, а вокруг кипели и переливались живительные небесные краски, и манил бескрайний простор, обещая полет… но какие крылья смогут вознести эдакого верзилу?
Со вздохом Эрик опустил взгляд внутрь крепости и все же вздрогнул, хотя ожидал это увидеть. Прямо от крепостных зубьев скатывались в горные недра гладкие склоны кратера, предупредительно выстланные густой черной сетью, а на его дне мертвым озером притаилась знакомая чернильная тьма — только теперь Эрик смотрел на нее сверху. И опять ему почудилась крылатая тень, украдкой мелькнувшая по дальней стене и тут же растворившаяся в темном озере.
— Стоило так долго продираться к Свету, чтобы затем провалиться во Тьму, — произнес Эрик с усмешкой. — Вот она — справедливость!
— Не обманывай себя, милый, — тихо ответила богиня. — Это еще не Свет, а лишь твоя мечта о нем.
— Но разве она хуже яви? — Эрик снова оглянулся вокруг с гордостью и тоской. — Слушай, уходи! — вдруг попросил он. — Ты же видишь: это настоящее, полновесное чудо — а ведь даже отцу удавались только эффектные миражи. И пусть оно не слишком красиво внизу, но тебе ж не обязательно заглядывать под облака… Так улетай, моя птица! Разве не я вдохнул в тебя душу — все, что успел накопить? Пусть хоть она воспарит с тобой в Поднебесье…
— Ты бредишь, любовь моя, успокойся.
Бережно она прижала затылок Эрика к своей груди, ладонями мягко сдавила его виски.
— Но почему? — не пытаясь вырваться, спросил он. — Разве я не вправе подарить свое творение — самое удачное из всех и, наверно, последнее?
— Подарить одно творение другому? Опомнись, глупыш!
Девушка негромко рассмеялась. Затем вдруг оперлась подошвами о его грудь и спланировала на камень.
И сразу плечам Эрика стало зябко. С повторным вздохом он встал на краю катера рядом с богиней, легонько приобняв за талию. И ощутил, как вновь затрепетали беспокойные крылья.
— Чувствуешь? — прошептала она с болезненной улыбкой. — Они ведь созданы не для полетов. Я не смогла бы повернуть, даже если бы захотела, — они не позволят. Это не дар, а обуза.
— Я не верю тебе, — ответил Эрик устало. — А может, у тебя разыгралось воображение?
— Может быть, — не стала спорить богиня. — В любом случае, мне с ними не справиться.
— По крайней мере, ты видишь, что впереди?
— Лучше б не видела.
Оторвавшись от Эрика, она качнулась к темному провалу, куда даже небесный свет остерегался проникать. И снова замерла на самой границе.
— Хочу, чтобы ты жила! — вырвалось у Эрика, словно рыдание. — Ничего мне больше не надо, пусть провалится все в Подземелье… — У него перехватило дыхание. — Прошу тебя… — смог еще выдавить он и умолк. Девушка оглянулась, странно нахмурясь. Затем развернулась на кончиках напряженных пальцев, противясь неумолимым крыльям.
Девушка оглянулась, странно нахмурясь. Затем развернулась на кончиках напряженных пальцев, противясь неумолимым крыльям. И вдруг прильнула к Эрику пылающим телом, судорожно сдавив его шею руками. Но прежде, чем он решился обнять в ответ, богиня отпрянула от Эрика и соскользнула в кратер, светлым облачком планируя вдоль склона. Машинально проверив Клыки, Эрик тоже шагнул — за край и побежал следом по сплетению липких тросов — точно бродячий паук, угодивший в чужую паутину. Мгновения спустя тьма с готовностью поглотила обоих.
Все же поначалу она показалась Эрику не более чем туманом, сгустившимся до полной черноты. И точно так же тьма раздвигалась перед сияющим телом богини, с особым старанием избегая белоснежных крыльев, — хотя отстранялась совсем недалеко. Теперь Эрику приходилось следовать за подругой вплотную, погрузив лицо в ее свет, точно в спасительный пузырь, а грешным ногам доверив нащупывать невидимые нити. Иногда он оступался и выпадал из живительного сияния — и тогда вперед его вел голос богини, негромкий и чистый, точно журчание ручья.