Онго встал; неуверенно ступая, балансируя руками (Арук их знает, этих моряков, как они ухитряются свободно и быстро передвигаться тут, когда все время качает — пусть и не очень, но все же!..), ухитрился все же добраться до кормы. Наклонился, чтобы разбудить спящего. И в такой позе застыл, словно окаменел. Послышалось ему, что ли? Галлюцинация? Или?.. Ему показалось, что оттуда, из-под настила, доносятся пусть и едва слышные, но все же ясно различимые слова, произнесенные на свире; не на той, с трудом понимаемой как-бы-свире, на которой объяснялся самодеятельный переводчик, а на нормальной, чистой, ясной, правильной.
Онго вслушался.
«С моря мы их не замечаем…» Пауза.
«Есть. Кроме того, на борту команда якобы свир-ских разведчиков. Это нуждается в проверке».
Снова пауза. Видимо, отвечает неслышимый отсюда собеседник.
«А если придется вступать в огневой контакт»? Еще перерыв.
«Понял. Попробую убедить капитана».
И опять молчание. Продолжительное.
«Затем, чтобы завладеть оружием.
На побережье взяли в плен улкаса, он показал, что оружие доставлено — или будет доставлено на Кукурей. А у рыбаков оружия мало. Оно им нужно — по нынешней обстановке. Раньше-то война их не задевала. Поэтому не уверен, что капитан согласится».
«Нет, никакая это не галлюцинация, — уверенно решил Онго. — А нормальный радиообмен с… с кем-то. А…»
«Понял ясно. Конец связи. Оставайтесь на приеме».
Онго торопливо, хватаясь за борт, вернулся на свое место. Сел.
Зажмурился. Сладко, протяжно зевнул. Из-под ресниц видел, как мимо прошел, тоже зевая и потягиваясь, переводчик. Только что проснувшийся. А во сне очень бойо разговаривавший с кем-то на чистой свире. Очень интересно. И — как бы это сказать — обнадеживает.
Значит, обстановка вырисовывается такая…
Онго широко открыл глаза, словно только что проснувшись. Похлопал ресницами. Поднялся. Огляделся, как бы в нерешительности. Переводчик успел уже скрыться наверху, в рубке. Никто, похоже, на Онго сейчас не смотрел, не следил.
Пожалуй, случая удобнее не дождешься.
Он прикоснулся к руке дремавшего рядом Мори: положил свои пальцы на его запястье, слегка сжал. Разведчик открыл глаза — ясные, словно он и не засыпал.
Ничем другим Мори не показал, что проснулся, — ни словом, ни движением. Онго медленно, словно во сне, сполз — спиной по борту — влево, так что голова его оказалась на плече Мори. Только после этого прошептал почти беззвучно:
— Иду в корму. Там под настилом есть что-то. Предупредишь, если туда пойдет переводчик из рубки.
Мори моргнул — это означало: «Понял». И остался полулежать в прежней позе. Онго лениво поднялся и пошел туда, где уже был. Но не остановился на прежнем месте; вместо этого, не оглядываясь, опустился на корточки, залез под настил. Туда, где спавшего рыбака-переводчика посещали видения.
Там оказалось тесно и душно, а к тому же еще и почти совершенно темно.
Искать пришлось на ощупь — среди всякого тряпья, обрывков сетей, круглых поплавков, каких-то веревок. Онго методично ощупывал один предмет за другим, медленно, ползком, пробираясь все дальше и дальше — пока не наткнулся наконец на переборку. Дальше пути не было — но и найдено не было то, чему, как Онго был уверен, обязательно следовало здесь находиться: не станет же рыбак таскать это с собой на мостик! И тем не менее нашарить это никак не удавалось. Отпихивая хлам в сторону, Онго ладонью провел по переборке. Нашлось нечто: заноза, основательно ужалившая его в венерин бугор ладони около большого пальца. Онго мысленно выругался, отдернул руку. «Нет, — подумал он, — так далеко владелец не стал бы засовывать свой аппаратик, он должен быть где-то под рукой, но в таком месте, где вероятность случайно наткнуться на него самая малая. Разговаривал он лежа. Предположим, я лег на спину… Вытянул руки — куда? Вверх, понятно, куда же еще. К настилу. И что же я там обнаружил?.. Ничего… ничего… ничего… а вот и что-то».
«Что-то» оказалось справа и позади — там, где настил утыкался, в заднюю переборку (на самом деле то был транец, но таких тонкостей Онго не знал). Там была прилажена узкая полочка, и на ней-то и приютился старый знакомый — командник в футляре, каким и самому Онго приходилось пользоваться не так уж давно. Самое мощное из самых портативных средств радиотелефонии, какое можно носить в кармане, не привлекая ничьего внимания. Но с кем можно было переговариваться отсюда? Радиуса действия аппаратика не хватило бы и на четверть расстояния отсюда и до свирской границы.
А ближе? Кто мог находиться ближе? Причем не на севере — там горы. Где же? В море? На острове? Или… над головой?
Он едва успел наткнуться на эту последнюю мысль, как снаружи прозвучала негромкая птичья песенка. Онго поспешно засунул командник на место, но вылезти уже не успел: кто-то крепко схватил его за ноги. Потащил. Единственным, что Онго еще успел сделать, было — повторить ту же песенку, что было сигналом Мори: не вмешиваться в ситуацию. Иначе тут сейчас могла бы завязаться драка.
Не встречая сопротивления, переводчик легко вытащил Онго из норы. Онго сел. Рыбак подбоченился:
— Ты! Это моя место. Ты чего тут шарить? Украдать хотел что-то, ведь да?