— Нет, они вели себя вполне пристойно. А задержаны они, по сути дела арестованы, людьми ОСС. Это ведь их десант завершал операцию.
— Ах, вот оно как… — протянул верком Сидо и умолк на несколько минут.
Его собеседник, ромб-воин, терпеливо ждал: все в Институте знали, что директор нередко впадал в подобную отключку, после которой объявлял готовое решение.
Вот и сейчас он, намолчавшись, поднял глаза на ромб-воина.
— Эти люди нам нужны даже в большей степени. Раз уж ими заинтересовалось хозяйство Гумо, значит… значит…
Снова пауза, на сей раз кратковременная, несколько секунд.
— Вы, конечно, навели справки о мотивировке задержания. Ну?
— Как я слышал, речь идет о разглашении военной тайны.
— Бред. Впрочем… Они что — контактировали с улками?
— Нет, контакт был разве что огневой.
— Тогда и на самом деле бред.
— Тогда и на самом деле бред. Ох, эти секретуны с их шпиономанией! Хотя — нет, тут, безусловно, другое. И очень интересное. Они все еще там, на Ком Соте, или их успели куда-то увезти?
— Только что были там. Я уточнял по связи.
— Передайте начальнику разведо круга… Нет, я сам ему скажу.
Генерал схватил трубку спецлинии:
— Куб-воин Геса? Вы найдите там участников операции в тридцать втором секторе… Да-да, вот именно. Тот, кто возглавлял операцию, как бишь его?..
Онго Ру, вот-вот. И его ребята. Их там у вас задержали пареньки из ОСС — по свойственному им скорохватству. Немедленно освободите ребят и доставьте сюда, прямо ко мне в кабинет. Способ действия — на ваше усмотрение. Ни в чем вас не ограничиваю, только проследите, чтобы все было обставлено пристойно. Чем можете воспользоваться? Да всем на свете. Возьмите ребят из нашей экстремгруппы — столько, сколько нужно. Агралет для доставки — из нашей спецэскадрильи. Моим именем. Так или иначе, не позже завтрашнего дня жду их у себя целыми и невредимыми. Нет, я не любоваться на них собираюсь, а сунуть в пекло, вот что я собираюсь сделать. Жду.
Утро в тесной агралетной камере прошло спокойно. Никуда не вызывали, никто не приходил, ничего от арестованных не требовали. Завтрак принесли, как и предсказывал разведчик, где-то около восьми; отведав варево, Онго поморщился, парень же сказал:
— Это ты зря. Вовсе даже неплохо, если сравнить, чем кормят в нормальной тюряге. Видно, что тебе не приходилось.
— Как-то обошелся без этого. Просто не успел, понимаешь ли. А ты, я вижу, имеешь опыт. Хотя сам еще моложе меня — выглядишь так, во всяком случае.
Как же это ты ухитрился?
— Так уж получилось, — ответил разведчик, помолчав.
— Как тебя зовут, кстати? Повоевали вместе, а познакомиться еще не успели. Я — Онго. А ты?
— Кто ты — я знаю, — сказал разведчик, усмехнувшись. — Заметил тебя еще в линии, когда придурок стал к тебе приставать, а ты его как бы круто отшил. Я тебя сразу зауважал. Ты ведь обертыш?
— Что, сразу видно?
— Кто понимает — не ошибется. Я враз срисовал.
— Ты, значит, понимаешь, Керо? Парень усмехнулся — как-то криво, словно бы через силу.
— Что ж тут понимать — сам такой.
— Обертыш? Керо кивнул:
— Доброволец.
— Богато живешь, — сказал Онго. — По ускоренному графику.
* * *
Керо пожал плечами:
— Я об этом не просил. Жизнь заставила.
— Поделишься? Раз уж сидим вместе…
— Это, браток, не причина, — ответил Керо тоном пожившего, умудренного человека. — Но вот повоевали вместе, пусть и недолго, но хорошо — это, конечно, повод. Может, еще придется спиной к спине держаться. Курить есть?
Онго виновато развел руками:
— Не освоил еще…
— Ничего — для здоровья лучше. А я вот… — Он непонятно откуда вытащил примятую пачку солдатских самозажигающихся сигарет, сжал пальцами кончик — пошел дымок. Керо глубоко затянулся, подержал дым в себе, потом медленной струйкой выдохнул.
Керо глубоко затянулся, подержал дым в себе, потом медленной струйкой выдохнул. — Значит, так…
— Постой, — прервал его Онго. Встал. Внимательным взглядом обвел стены камеры, полюбовался, задрав голову, на потолок, заглянул под столик… Керо с усмешкой следил за его действиями.
— Да брось ты, — сказал он. — Тут все прослушивается, конечно. Но я живу без секретов, весь на виду. Садись и слушай.
— Как знаешь, — сказал Онго и сел на свое место.
— Так вот. Мне сейчас восемнадцать. Месяц назад стукнуло. А в четырнадцать я еще девчонкой был. Жил в таких вот местах, как те, где мы нынче воевали. Хутор наш был около самой границы с предгорьем, где там эта граница проходит, ни мы не знали, ни они, типа горцы; а предгорье всегда было как бы ничьей землей — и мы там скот пасли, и они к зиме тоже сходили с отарами. Жили, в общем, мирно, бывало даже — хотя и нечасто, — оттуда жен привозили или же туда отдавали…
— Как так? Войны же бывали регулярно, это мы еще в школе усвоили…
— Так это — какая регулярность. Если бы каждый год-два — одно дело. А раз в сорок лет — совсем другое. Люди рождаются и взрослыми вырастают без войны, а мы ведь там — народ тупой, в политике никогда не разбирались и о ней не думали, а понимали так: раз столько лет прошло без драки — значит, даст Творец, и не будет больше. Тем более что в ближних горах — без пяти минут родня, даром что улкасы…