Больше ничего он сказать о них пока не мог. А они о нем?
— Итак, подофицер, — так начал разговор старший (его свира выдавала человека образованного, столичного жителя), — вы были в составе группы, высланной в горы Институтом Прогнозирования. И, судя по вашему багажу, отвечали в ней за связь и за все, связанное с компьютерами. Это так?
Сури, немного подумав, ответил:
— Как я ни стараюсь вспомнить, ничего не получается. Я не помню, кто я и откуда. Помню только, что лежал на кровати в каком-то домике и спал; меня разбудили, и вот я здесь. Простите, но я не знаю, как следует к вам обращаться.
— Бедный, он напрочь лишился памяти, — сказал второй. Он говорил с легким акцентом, но совершенно свободно. — Ай, как плохо.
— Очень плохо, — согласился первый. — Я даже не знаю, можно ли это вылечить. Может, у вас умеют справляться с такой болезнью?
— Это мы всегда умели, — ответил второй и усмехнулся. — Легкое — как это называется по-научному? — хирургическое вмешательство, вот.
— Делаете трепанацию, а?
— Нет, зачем? Мы… как это… ампутируем голову. И по этой части у нас есть великие мастера. «Бузгар-уша» они называются. Может, отдашь его нам? Он недолго будет болеть, клянусь тремя именами Создателя.
— Пожалуй, так и придется сделать, — сказал первый, пребывая как бы в нерешительности. — Знаешь, бывает, что в последний миг, когда клинок уже занесен, память возвращается к ним, но они не успевают ничего сказать. Жалко, не правда ли?
— Слушай, зачем он тебе? — сказал второй. — Давай мы мигом его вылечим, а потом пустим поплавать: его с одного борта, голову — с другого, и посмотрим — удастся ли ему отыскать ее. Это будет очень смешно, вот увидишь.
— А сам ты как думаешь?
И одновременно с этими словами четыре глаза, а показалось, четыре лазерных пистолета вонзили в него свои лучи. Сури даже вздрогнул, не смог удержаться. И лишь собрав все силы, заставил себя в ответ пожать плечами:
— Думаю, вам виднее.
— Ах, как с ним плохо, — вздохнул второй собеседник. — Так мне его жалко, сердце рвется на куски. Такой молодой, а? И такой красивый. Но с такой болезнью, как у него, нельзя оставлять в живых, он ведь и других заразить может. А что тогда будет, ты понимаешь? Вдруг все мои люди потеряют память, и все твои тоже потеряют, что тогда с нами будет? Совсем конец.
— Да, — сказал первый тоном, свидетельствовавшим, что всякая нерешительность покинула его. — Ладно, ты меня уговорил. Зови своих головорезов. Я было совсем уже решил испробовать другое средство: усадить его за компьютер и заставить поработать, может, в привычной обстановке и память у него восстановится. Но вот о заразе я не подумал.
— Слушай, а почему ты так уверен, что он смыслит в компьютерах?
— Да потому, — сказал старший, — что этот парень уже с начала войны числится в нашей картотеке: он был направлен служить в компьютерный блок Прогнозистов, откуда его скорее всего и послали в разведгруп-пу.
У меня-то с памятью все в порядке, и я могу весь этот их блок перечислить поименно.
И снова повернулся к Сури:
— Так что же, линком-техник, хочешь посидеть за компьютером? Это ведь не шутки насчет головорезов. Для него ты — вражеский солдат.
Сури вспомнил головы в яме на перевале Ур-Обор, близ караульного помещения. Проглотил комок. Кивнул:
— Пусть лучше компьютер…
Старший кивнул, словно другого ответа и быть не могло.
— Сделаем так, — сказал он второму. — Дай шестерых своих, а с моей стороны все равно пойдет вся смена, что прилетела со мной. И пусть его доставят туда, на место, самым быстрым путем. Сколько времени на это потребуется?
— Если отправлять из Малоя — двое суток.
— Много. Сейчас каждый день, каждый час… Сам понимаешь. Быстрее нужно!
Второй помолчал, опустив глаза, поджав губы. Наконец, проговорил негромко:
— Да уж и не знаю…
— Послушай, — сказал старший, едва заметно усмехнувшись. — Я понимаю: тебе не хочется раскрывать свои секреты. Только ведь твоя «скрытая тропа» мне известна, ее же мои люди пробивали. Думаешь, если никто из них к нам не вернулся, то и секрет с ними умер? Секреты — вещь живучая, не то что люди. Я знаю, где она начинается и где кончается — не зря вы кусок берега захватили как раз тогда, когда надо было оборудовать нижний вход-выход. И по нему его можно будет доставить вдвое быстрее. Просто дай команду изменить курс, и зайдем на этот твой плацдарм на минутку.
— Нельзя. Там и причала еще нет…
— И не надо. До берега на лодке доедут.
— Если за нами разведчик сверху следит — заснимут и быстро разберутся, что там такое . делается…
— Нету разведчика! Нету, не пошел он за нами почему-то. Мои люди постоянно наблюдают и докладывают: ни одного агракора не видно и не слышно, небо чистое.
Арбарам вздохнул.
— Ты не думай, — сказал он. — Мы тем твоим людям ничего не сделали.
Просто обвал был, как я тебе и говорил.
— Разве я спрашивал тебя о подробностях? — усмехнулся Гумо.
— Ладно, — согласился наконец Арбарам. — Сделаем, как ты хочешь. Но только зачем все было при нем говорить?
— Не волнуйся. Он не расскажет. Никому и никогда. Сури прекрасно понимал, что значат эти слова. Но все же пока голова еще оставалась на плечах.