— Свирей? — повторил рыбак. Обернулся к своим, что-то проговорил. Один из стоявших позади вышел вперед, встал рядом со старшим.
— Говори свирей! — сказал он, и не понять было сразу: то ли он хотел, чтобы на свире заговорили с ним, то ли давал понять, что владеет языком равнин хоть в какой-то степени.
— Слава Творцу, — буркнул Онго. И заговорил громко, произнося слова медленно, раздельно, не проглатывая половины звуков, как чаще всего бывает при разговоре людей, владеющих языком свободно:
— Мы спустились сверху — оттуда…
И, повернувшись, указал рукой на поднимавшийся, казалось, совсем рядом отвесный, высоченный склон.
Усмешки — недоверчивые или откровенно скептические — прошли по лицам слушавших.
— Начинать не правда — плохо-плохо, — покачал головой рыбак, понимающий свиру, а остальные согласно покачали головами. — Оттуда падают, да. Камень падают. Живут — нет.
Ничего удивительного: Онго и сам не поверил бы, если бы не пришлось самому поучаствовать в столь невероятном деле.
— Не понимаюсь, — продолжал тем временем рыбак, теперь уже переводя то, что негромко подсказывал ему старший. — Есть не правда от самого начала. Есть не понимаюсь. Кто приходил? Мужчина в женекий наряд? С женский тело? Или женщина-солдат? Свирей нет женщина-солдат, мы известны. Мы бывать Свира, чтобы давал рыба, брал денга, давал денга — брал товар. Закон Свира знать. Или есть мужчина-женщина разом? Откуда так? Не видно, не слышно. Надо правда. Не надо врал. Море не любить врал.
Действительно, если подумать: откуда виндорам было знать о проекте «Метаморф», если и сами свиры о нем услышали только тогда, когда началось его осуществление? Можно, конечно, начать объяснять, но пока они поймут — если поймут вообще, если поверят, — пройдет неведомо сколько времени.
Закон Свира знать. Или есть мужчина-женщина разом? Откуда так? Не видно, не слышно. Надо правда. Не надо врал. Море не любить врал.
Действительно, если подумать: откуда виндорам было знать о проекте «Метаморф», если и сами свиры о нем услышали только тогда, когда началось его осуществление? Можно, конечно, начать объяснять, но пока они поймут — если поймут вообще, если поверят, — пройдет неведомо сколько времени. А действовать надо быстро, быстро…
— Мы упали сверху — это правда. Мы покажем — как. Есть такое умение, есть машинка. Но это потом. А сейчас — один из нас разбился. Нужно лечить. Есть у вас кто-нибудь, кто может лечить?
И Онго указал на Сури, лежавшего на подноске позади группы. Повинуясь его жесту, разведчики расступились так, что к лежавшему стало можно подойти.
Онго повторил:
— Лечить — есть?
Рыбаки молчали. Только старший сказал для перевода:
— Смотреть надо.
— Смотри.
Старший медленно подошел к подноске, опустился, сел на пятки. На несколько секунд закрыл глаза. Вытянул руки ладонями вниз, неспешно повел ими над недвижно лежащим. Задержал над грудью, справа, пробормотал «М-м», так же провел кистями над руками, тоже запнулся однажды, потом над ногами, одной и другой. Дольше всего держал ладони над головой. Наконец, опустил руки на свои колени, открыл глаза. Заговорил. Последовал перевод:
— Рука хруп. Нога хруп. Тут — одна, две — хруп-хруп. Сильно бил. Ум его гуляет. Скоро будет дома, наверное. Ум тоже бил себя.
— Падал. Мы все падали, — поправил Онго.
— Все не бил себя — он один бил?
— Бывает и так.
— Если покажи — как, мы поверяли.
— Ладно. Покажем, чтобы вы поверили. Старший сказал еще что-то.
— Он говорит: мы это поправлять два дня. Если был наш. Вы — не наш.
Улькаса? Если нет — почему оттуда?
Онго вздохнул; видимо, ничего другого не оставалось, как идти на определенный риск: приоткрыться.
— Мы с улкасами — враги. — Он сжал кулаки, с силой столкнул их. — Враги. Искали там их секрет. Случилась большая буря. Сбросила нас. — Он изобразил бурю, сильно замахав поднятыми руками, потом позволил им упасть.
Рыбаки внимательно наблюдали, слушали перевод.
— Мы не хотели приходить к вам. Свиры, виндоры — не враги. Добрые соседи.
Виндоры, выслушав, посовещались вполголоса. По их лицам нельзя было понять: поверили они или нет, захотят ли помочь или же попытаются задержать, пока не вернутся с моря остальные. «Если попробуют применить силу — мы их перебьем, конечно, — подумал Онго, — но тогда рассчитывать на доброе отношение никак не придется, и если даже захватим лодку и отчалим — далеко не уйдем. Нет у Свиры ни морей, ни моряков — большое упущение, конечно, но некуда деваться.
Сейчас все зависит от них…»
Рыбаки, кажется, пришли к какому-то мнению, и знаток свиры снова обратился к разведчикам:
— Виндоры, свирей — соседи. Виндоры, улькаса — соседи. Добро было. Но — два дня — улькаса тут делал немного нападать. Виндоры не любят нападки. Виндоры помогл… помо… ну, делал, что могут.
Что вы нужите?
— Ну и говорун, — пробормотал Керо, отвернувшись, чтобы не видна была его ухмылка.
— А ты поговори по-виндорски — мы послушаем, — одернул его Нито.
Переводчик между тем продолжал:
— Мы думал — вы улькаса. Никогда тут не видеть свирей. Теперь понимала: улькаса нет такие — тело жены, а на деле — мужа. Теперь знать: свирей вот такие есть. Не как другие. Мы совсем верить, когда вы показать, как падать живым.