Так Онго и чувствовал, и все же весть оказалась тяжелей, чем он рассчитывал. Онго проглотил комок.
— Благодарю, господин триг-воин. Больше вопросов нет.
— Значит, моя очередь. Скажите, Ру, вы проникли в сходный туннель улкасов первым?
— Трудно сказать точно. Я бежал впереди трига, которым в то время командовал…
— Это нам известно. Да?
— Но примерно на одной линии со мной бежали и другие солдаты. Мы ожидали встретить сопротивление и двигались так, чтобы можно было сразу открыть огонь из максимума стволов.
— А кто первым вошел в машинное отделение?
— Это действительно был я.
— И что же вы стали там делать? Онго слегка пожал плечами:
— Сразу направился на поиски механизмов, осуществлявших подъем и опускание крышки туннеля. Конечно, после того, как обеспечил охрану входа.
— И вы нашли эти механизмы?
— Сразу же. Они вовсе не были укрыты, машинное отделение помещалось в боковой штольне туннеля.
— Очень хорошо. Теперь серьезный вопрос: какое впечатление произвело на вас это машинное отделение?
— Простите — не совсем понимаю.
— Большое, маленькое, каково крепление кровли, стены, работали ли там лопатами или действовала современная техника такого назначения — вот какого рода впечатления меня интересуют.
— А, вот вы о чем. Ну, впечатление такое, что его строили наши транспортники: в голову сразу пришли туннели Сурганской подземки. Машинная работа, конечно.
— Как вам показалось: давно он прорыт?
— Ощущение такое, что там все свеженькое.
Ну, впечатление такое, что его строили наши транспортники: в голову сразу пришли туннели Сурганской подземки. Машинная работа, конечно.
— Как вам показалось: давно он прорыт?
— Ощущение такое, что там все свеженькое. Во всяком случае, если говорить о механизмах, и в особенности о силовой установке. Я заметил показатели силового блока: расхода топлива до сих пор почти не было, как будто его начали эксплуатировать только вчера.
— Вот эти механизмы и установки: на них имеются какие-то признаки, позволяющие установить производителя?
— Я их видел. Обычные фирменные ярлыки — металлические пластинки с названиями.
— Так-так. И эти названия были?..
— Моторы — «Свароник АО». Подъемники — «Зела Ку». И ядерная установка — «Демо и Но».
— Это ведь наши, свирские фирмы, не так ли?
— Они всем известны — любому школьнику. («Черт, неужели для того, чтобы услышать такие вещи, понадобилось срочно арестовывать и везти меня сюда? Могли бы спросить и по связи…».) — Вас удивляет, что мы задержали именно вас? Но, кроме вас, в этих помещениях были только разведчики; сразу же после появления там наших десантников все эти помещения были заперты и опечатаны. Что же касается ваших разведчиков, то с ними сейчас тоже беседуют — правда, не тут, а в другом месте.
Поняли?
— Так точно.
(«Ни черта не понял; но чутье подсказывает, что тут пахнет чем-то нехорошим. Сейчас лучше быть дурачком».) — Полагаете ли вы, что наличие там свирских механизмов и устройств говорит о предательстве где-то в нашем руководстве?
Онго пожал плечами. Ответил:
— А что, есть другое объяснение?
Триг-воин Раго не ответил. Откинулся на спинку кресла. Нажал кнопку.
Вошли двое солдат.
— Поместите арестованного в камеру.
Так все-таки за что он арестован? За то, что повел людей в атаку? Да нет, не за это, конечно. Об этом его и не спросили. Может, за то, что слишком много видел и ничего не забыл? Интересно. То есть было бы интересно, если бы не пахло большим сволочизмом. А что с ребятами? То же самое? Интересно: посадят вместе? И куда? Разведчики — народ тертый, не так-то просто будет удержать их на месте, особенно если обидятся…
Его привели в камеру; оказывается, и такая тут была — все в том же агралете ОСС. Кормовая его часть была отгорожена, и за узкой дверцей открылось помещение, тесное, как двухместное и двухъярусное поездное купе. Одиночка для двоих, всего простора — два шага на четыре. Кроме нар — или полок, если угодно, — только приклепанный ножками к полу столик. Такая же табуретка. Второго постояльца не было. Онго, изображая обиду, проговорил лбу, помещавшему его в камеру:
— Ранец мой что, замотаете? У меня там шмотье. Глядите, если!..
Ему не ответили. Мрачный тип не в куртке, а в мундире (от них в войсках давно уже отвыкли) — надзиратель, что ли, или как там его? — захлопнул железную дверь, и ключ скрипнул в скважине.
Онго огляделся. Даже иллюминатора здесь не было — лампочка под потолком и вентиляционная решетка. На нарах — матрасик, хорошо вылежанный, не мягче досок. Одеяло, толщиной в лист плотной бумаги. Правда, было вр. оде бы не очень холодно — наверное, еще станет со временем.
Он лег, сняв только башмаки, солдатские говнодавы на толстой подошве.
Укрылся одеяльцем. Думал, что не уснет от обид и волнений. Да нет, уснул все-таки и проспал, пожалуй, не меньше часа. Кемарил бы еще, если бы дверь снова не лязгнула. Подселяют соседа, значит.
Онго открыл один глаз. И тут же второй. Потому что привели не кого-нибудь, а разведчика. Того самого — молодого. Керо? Да, помнится, Керо.
— Привет, — сказал Онго. — С приятным свиданием. Выходит, нам судьба — жить вместе?
Парень, похоже, его не так понял. Оскалился: