— Не раз, но это было еще в мирное время, и речь там почти всегда шла не о секретной военной информации, а о контрабанде; в мирное время нам приходилось заниматься в основном такими делами. Но в мирное время последний этап такой операции — перенос информации через границу — особой сложности не представлял: сам знаешь не хуже меня, что граница с горами была достаточно прозрачной, а для населения предгорий с нашей стороны и внешних склонов — с улкасской ее просто не существовало. Контроль был чисто формальным. Теперь все сколько-нибудь пригодные для перехода места или используются, или хотя бы строго контролируются войсками.
— Но получается, информация могла быть заброшена туда еще до начала военных действий?
— Какая-то — наверняка. Но не та, которая нас с тобой сейчас беспокоит: до начала военных действий у нас не существовало тех разработок, не планировались те операции, которые мы пытались теперь реализовать и-которые, как мы считаем, стали Известны противнику. Я готов утверждать: курьерским способом во время войны мог быть передан — в крайнем случае — один пакет информации. Но не четыре, пять, шесть! Это я исключаю.
— Тогда мы приходим к очень интересному выводу: информация не могла быть передана противнику, и тем не менее он ее получал и, может быть, продолжает получать сию минуту. Тебе не кажется, что твои рассуждения в корне ошибочны?
— Нет. Не кажется. Потому что один возможный канал все-таки есть.
— Так. И это? Кто сдает секретную информацию и через кого?
— Ты. Или кто-то из твоих людей.
— Все остришь?
— Нимало. Другого ответа просто нет.
— И через кого же я ее передаю?
— Раньше — затрудняюсь сказать. Но я знаю, с кем ушел последний пакет.
— Ну-ка?
— Это ведь лично ты подбирал, снаряжал и отправлял разведывательную группу в горы?
— Ах, вот ты о чем… — проговорил Сидо после паузы.
— Именно.
— А какие у тебя основания подозревать этих людей?
— Основания серьезные. У меня, как ты понимаешь, есть список людей, включенных в группу.
— Для тебя это и не было секретом.
— Естественно. Так вот, самое малое, один из них еще до войны был задержан за контрабанду. И отбыл наказание. Вот тебе один повод для подозрений.
А это заставляет думать и о том, что вся эта операция с туннелем с самого начала была задумана и разыграна противником именно для того, чтобы обеспечить получение какой-то очень важной для них информации. И эти твои герои на деле действовали по прямому указанию с гор. Хорошо, что мы вовремя взорвали туннель.
— И заодно скрыли все следы его создания — кто работал, какая техника была использована, как она туда попала…
— Ты, конечно, можешь так думать. Но мы действовали в интересах страны.
Безопасности. А ты своей волей не только освободил людей, которых следовало допрашивать и допрашивать, но и помог им скрыться за пределами Свиры.
Сидо сделал большие глаза:
— Это невероятно. Нет. Не могу поверить.
— Ну, что же. Я пока не могу ничего доказать.
— Ну, что же. Я пока не могу ничего доказать. Однако, когда эти твои люди будут схвачены и доставлены к нам, тебе придется не только признать факты, но и понести наказание.
— Спасибо, друг, — поблагодарил Сидо с иронией. — Но наберись терпения: не торжествуй раньше времени. Ведь, если ты прав, эта группа не вернется, а останется там — откуда же ты возьмешь доказательства?
Разведчик усмехнулся:
— Не волнуйся. Их доставят сюда. Под конвоем и в наручниках.
— У тебя что — договор с улкасами?
— Упаси Творец. Нет, просто я разгадал эту твою операцию сразу же, как только ты приказал освободить четверых, взятых мною еще там, у туннеля. И принял меры. Сейчас по следам этой группы идет мой отряд. И я думаю, не пройдет и суток, как мне доложат об успешном выполнении моего приказания.
— Ага, — сказал верком Сидо угрожающе тихо. — Ты, значит, принял меры, чтобы сорвать выполнение боевой задачи, поставленной мною? Это, приятель, воинское преступление. И отвечать будешь ты, а не я. По-твоему, я сыграл на руку врагу? Ну, что же, попробуй арестуй меня сейчас! Увидим, где окажешься ты сам.
— Ни в коем случае. Навлечь позор на всю нашу службу? Да еще во время войны? Нет. Но в нужный миг — если у тебя самого не окажется под руками — я дам тебе пистолет с одним патроном.
— Прибереги ею для себя, Гумо. Это тебе он понадобится, и гораздо раньше, чем ты думаешь…
Сидо встал, с грохотом отодвинув стул. Нет, ничего не получилось из вершительского замысла — примирить руководителей двух важнейших служб воюющего государства…
Женщины и правда остановились на ночлег в той самой пещере в Трех камнях. Это, собственно, не пещера была, скорее грот, но достаточно глубокий, чтобы в нем могла разместиться дюжина людей. Тогда, правда, ношу им пришлось бы сложить снаружи, под открытым небом. Но сейчас путниц было почти вдвое меньше, и они смогли занести внутрь свою поклажу. С удовольствием напились воды, не обращая внимания на своеобразный привкус, поужинали всухомятку, разводить огонь не стали и улеглись спать — плотным рядком, чтобы теплее было. Одна из них правда осталась снаружи — присела у входа и сразу слилась с бурой поверхностью скалы, так что и в трех шагах ее можно было не заметить.