— Итак, верком Гумо, — сказал Вершитель Мору, — по-вашему, ни в чем никто не виноват? А война эта — просто стихийное бедствие? Но ведь даже такие явления предсказуемы!
— Совершенно справедливо, — согласился Гумо. — Однако этим занимаемся не мы. Как всем известно, такие вещи относятся к области прогнозирования — а этим ведает Про-Институт, директор которого высокочтимый верком Сидо здесь присутствует. Но если уж пришлось упомянуть это учреждение, осмелюсь заметить: его прогнозы нередко очень далеко отстоят от реальности, и, возможно, единственная вина моих людей, да и меня самого, заключается в том, что мы слишком уж на них полагались. Если бы не это обстоятельство…
— Хорошо, — проговорил Мору уже совершенно спокойно, пережив приступ гнева праведного. — Этот вопрос мы обсудим отдельно — в более спокойное время.
А сейчас, так или иначе, мы имеем дело со свершившимся фактом. Начнем действовать. Гумо, чем они, по вашим данным, располагают? Начальник ОСС откашлялся.
— Численно — их несколько больше, чем в ту войну. И, откровенно говоря, я не могу, никто у нас не может сейчас понять, почему они не пробиваются на оперативный простор так, как делали всегда, сходя на предгорья по ущельям. Их замысел остается крайне не-. ясным. Но мы, конечно же, принимаем меры, мы действуем, чтобы понять…
— О своем непонимании доложитe позже. Вы сказали: у них войск больше, чем в Сто восьмую. Каким образом? Откуда они взяли солдат? Настругали в мастерских? Нет? Откуда же?
Верком Гумо пожал плечами:
— Численно больше, да. А что касается Сто восьмой войны — разница в том, что у них сейчас под ружье поставлено поколение не детей, как было бы через двадцать лет, но родителей. Ровесников Сто восьмой. В то время как у нас…
— Что у нас — мы знаем, — не очень вежливо осадил его Вершитель. — Переходите к цифрам.
— Да, разумеется. Сейчас у них в состоянии готовности первая волна: до полутора миллионов солдат.
— Ну, можно ли называть их солдатами… — негромко, но отчетливо пробормотал Полевой Военачальник.
— Воинов, боевиков, головорезов — как угодно, — тут же откликнулся разведчик. — Суммарно, по всем направлениям. Но главное в том, что это и мужчины, и женщины. Женщины — вот источник увеличения численности войск.
— Это же глупость! — сердито молвил Мору. — Выходит, они посылают в огонь матерей будущего поколения? Оставляют себя без продолжения и умножения нации! Идиотизм, не могу найти иного слова.
Женщины — вот источник увеличения численности войск.
— Это же глупость! — сердито молвил Мору. — Выходит, они посылают в огонь матерей будущего поколения? Оставляют себя без продолжения и умножения нации! Идиотизм, не могу найти иного слова. История не знает подобного.
Самоубийственная непредусмотрительность. Чем может быть вызвана такаяопромет-чивость?
Верком лишь пожал плечами.
— Позвольте мне. Вершитель?
— Конечно, верком Сидо. Гумо иронически усмехнулся.
— Только одним она может быть вызвана, — после краткой паузы проговорил Директор Про-Института, только что обвиненный перед лицом Высокого Совещания. — И мысль вовсе не так глупа: захватить нас в миг нашей наименьшей готовности к военным действиям. Мы ведь тоже вырастили поколение матерей. Но мы не можем дать им оружие…
Он умолк как-то нерешительно, словно ожидая, что ему тут же возразят:
«Ну отчего же, «Заветы Сургана», конечно, святы и нерушимы, но когда само существование страны под угрозой, можно и отступить от них — в порядке, как говорится, исключения». Однако никто не ответил, даже Водитель, от которого только и могла исходить такая инициатива.
Все отлично понимали, нет, даже не понимали, а подсознательно чувствовали: «Заветы», как и любая другая сумма установлений, подобны старому дому: скрипит, но стоит, пока его не трогаешь; однако стоит приступить хотя бы к небольшому, частному ремонти-ку — и начинает сыпаться одно за другим, так что в конце концов вся система разваливается, и вместо хоть какого, но жилья остается лишь куча строительного мусора. А построить тут же новый дом не так-то просто, в особенности если ты к этому не готовился: и материалов не запасено, и рабочие не наняты, да и денег, откровенно говоря, на такое дело не отложено…
Так что на невысказанный вопрос последовал такой же безмолвный и потому очень ясный ответ: не надо трогать Заветов, потому что даже и сам Про-Институт не в силах дать сколько-нибудь членораздельное предвидение: когда и чем процесс ревизии основ закончится, если его однажды начать.
Да, собственно, верком Сидо и не ожидал другого отклика.
— Хотелось бы знать, кто мог подсказать им такой рд сказал Водитель, ни к кому в частности не обращаясь. — Хоть убейте, не поверю, что они своим умом до этого дошли. Нет у них такого ума; во всяком случае, никогда прежде не было. И не только ума, но и воли — это ведь подумать только: отойти от веками вырабатывавшейся схемы, сломать ее вот так, сразу, и это не где-нибудь, а среди улкасов, у которых основа мышления — консерватизм, слепая верность прошлому, воспринимаемому безо всякой критики. Чтобы безо всяких споров и волнений произвести такие перемены, очень многое требуется. Ум, воля и влияние — и все это в одном человеке. И не где-нибудь, а на самых верхах. Что, разве у них произошли перемены в высшей власти?