Прочитав нечто друг у друга в глазах, они синхронно покачали головами.
— А сэр Владимир смог и, как вы оба утверждаете, надолго!..
Две серые башки с оранжевым и зеленым хаерами повернулись в мою сторону и на обеих мордочках я увидел большое уважение. Но затем Фока не удержался:
— Значит, он мог взять и нас… И побыть там немного меньше…
И тут Кроха неожиданно покраснела!
Спас положение голос Гротты, раздавшийся из-за двери:
— Сэр Владимир, ваша лошадь у дверей, сэр Вигурд ожидает вас!..
Я был вынужден заторопиться.
— Так, ребята, — обратился я к обиженным каргушам. — Обещаю вам в следующий раз прихватить вас с собой, если вы объясните мне, что такое этот ваш Солнечный Край!.. А тебя, — я повернулся к Крохе, — очень прошу не волноваться, ничего со мной не случится!
Она быстро вскочила на ноги и, неожиданно положив обе ладони мне на грудь, негромко проговорила:
— Да, теперь я не волнуюсь, теперь я спокойна за тебя… Ты… Человек!..
Это ее прикосновение многого для меня стоило! За моей спиной выросли такие крылья, что я даже не заметил, как оказался на улице.
Вигурд был уже в седле и посмотрел на меня с некоторым удивлением, перехватив которое я вдруг понял, что довольно глупо улыбаюсь. Я стер улыбку с лица, состроил мину, соответствующую торжественности момента, и забрался в седло.
Мы сразу же тронулись, и я сразу же почувствовал, что с моей лошадью что-то не в порядке. То ли она стала хуже слушаться повода, то ли я потерял навыки управления, но только моя кобыла все время трясла головой и шла как-то странно, боком.
Однако ехать нам было совсем недалеко, так что с горем пополам, но я добрался до главного входа во дворец.
Императорский летний бал!
Поколения моего деда, моего отца, да и мое собственное были воспитаны на балах «Войны и мира», «Анны Карениной», «Трех мушкетеров» — море света, волшебная, чарующая музыка, воздушные наряды дам, танцы, танцы, танцы… любовь, любовь, любовь… интриги, интриги, интриги…
И вот теперь я сам сподобился быть приглашенным на самый настоящий придворный бал!.. Императорский летний бал!
Однако, когда мы выехали на небольшую площадь перед главным входом в императорский розовый дворец, она оказалась… пуста. Ни роскошных экипажей, ни снующих взад-вперед слуг, ни разодетых в пух и прах гостей — ничего! Правда, над большими, причудливо изукрашенными дворцовыми дверями ярко пылали бездымные факелы, заливая площадь светом, и едва мы соскочили с лошадей, к нам подбежали неизвестно откуда взявшиеся грумы и, подхватив наших скакунов под уздцы, отвели их прочь.
Мы шагнули к дверям, причем сэр Вигурд чуть приотстал и пристроился за моим левым плечом. Едва мы приблизились, высокие резные двери медленно, торжественно и совершенно бесшумно начали открываться. За ними оказалась совсем небольшая прихожая зала, показавшаяся мне невероятно запущенной — в ее углах я даже заметил паутину. Впрочем, освещена она была едва-едва, так что мне вполне могло это показаться.
Мы переступили через порог, и двери тут же начали закрываться. Когда они сомкнулись, тот неверный, дрожащий свет, что освещал приемную, погас, и нас мгновенно окружила странная, свивающаяся широким жгутом темнота.
В следующий момент в темном пустом зале гулко прозвучало:
— Князь Владимир, шестнадцатый лордес Москов, и маркиз Вигурд, шестой лордес Кашта.
Крутящаяся вокруг нас темнота лопнула, и мы оказались на небольшом возвышении, в огромном, ярко освещенном зале, наполненном сквотами, разодетыми… в пух и прах.
Музыки в зале не было, гости императора собирались небольшими группками и о чем-то негромко переговаривались или прохаживались вдоль стен, рассматривая замечательные и достаточно фривольные росписи, расположенные между полуколоннами, делившими стены на равные отрезки. Я почему-то сразу обратил внимание на то, что женщин в зале было очень мало и они составляли отдельные группы, обосновавшиеся в основном вокруг нескольких диванов, стоявших у дальней стены зала.
«Видимо, здешние дамы не слишком любят танцевать… — подумал я, но тут же мне в голову пришла другая мысль: — Или здешние балы устраиваются совсем не для дам…»
Мы с сэром Вигурдом сошли с возвышения и, смешавшись с толпой, также медленно двинулись вдоль стены. Едва мы покинули возвышение, по залу мягко прошелестело:
— Граф Тарта Высокий, восьмой лорд Вагота, с женой и дочерью…
«Ну вот!.. — тут же мелькнуло у меня в голове. — И дамы начали собираться! Видимо, первыми на бал собрались… холостяки…»
На возвышении появилась живописная группа из трех сквотов. Впереди стоял невысокий мужчина, наряженный в васильковый камзол, расшитый серебром, белые штаны и короткие белые башмаки. Его еще нестарое лицо было уже сильно обрюзгшим и имело весьма недовольное выражение. Позади него, словно прячась за его спиной, стояли высокая белокурая женщина в роскошном темно-зеленом с золотом платье и лохматым веером в руках и молоденькая девушка, почти еще девочка, окутанная чем-то весьма воздушным, невесомым, розовым. Девушка зачем-то держала в руках… огромного плюшевого медведя интенсивно розового цвета! Чуть наклонившись к уху Вигурда, я тихо спросил:
— Это за что ж его так обозвали?..
— Как?.. — не понял маркиз.
— Тарта Высокий, — пояснил я. — Он же ниже собственной жены…
Сэр Вигурд улыбнулся, но ответил вполне серьезно:
— Ну, видимо, один из его предков был и в самом деле очень высок, вот это прозвище к нему и прилипло. А затем оно перешло ко всем его потомкам, уже невзирая на их собственный рост…
— Значит, надо тщательно заботиться о своей репутации… — пробормотал я, и сэр Вигурд немедленно переспросил:
— Что ты имеешь в виду?.. Я что-то не понял связи…
— Я имею в виду, — с улыбкой пояснил я, — что надо заботиться о своей репутации, иначе ты получишь прозвище, а потомкам… потом будет всю жизнь… стыдно!.. — И тут же с гордостью подумал: «Каков каламбур!»
Семейка лорда Вагота тем временем покинула возвышение, причем сам лорд быстро пошагал в сторону одной из групп, кучковавшейся вокруг высокого худощавого сквота в красном с золотом камзоле, отличавшегося весьма уверенными манерами, а его жена и дочь направились к дамским диванам.
Мягкий ненавязчивый голос вновь прошелестел по залу, объявляя появление еще одного гостя, но мы с сэром Вигурдом как раз остановились возле одной из росписей и, можно сказать… замерли в восхищении, рассматривая ее. Эти настенные росписи настолько заняли нас, что прибытие последующих гостей происходило вне нашего внимания.
Однако шестой или седьмой шепот, прошелестевший по залу, вновь заставил нас повернуться в сторону возвышения.
— Барон Торонт, шестой лорд Гастор!..
Мы с Вигурдом буквально впились взглядами в возвышение для прибывающих гостей, и через мгновение на нем появился молодой еще мужчина необычайно высокого роста и необычайной толщины. Одетый в бархатный, темно-коричневый камзол и такого же цвета штаны, он мгновенно напомнил мне огромного медведя, а длинная, массивная золотая цепь, болтавшаяся на его шее, еще более усиливала это его сходство с огромным и опасным зверем.