Тоннель этот был невелик и вывел нас в другую, очень небольшую пещерку, чуть приподнятая середина которой была окружена небольшими плоскими каменными обломками, явно предназначенными для сидения. И каргуш уже разместился на одном из них.
Я примостился напротив и недоуменно огляделся. Никакого намека на завтрак, а тем более на обед в пещерке не наблюдалось. Однако каргуш, ничуть не смущаясь этим обстоятельством, наклонился вперед и шлепнул передней лапой по чуть возвышавшейся перед ним каменной плите, пропищав при этом:
— Обедать давай!..
— Да на!.. — ответил ему не менее писклявый, но определенно женский голосок. Через секунду лежавшая между нами плита немного повернулась вокруг своей оси и ухнула вниз, открыв у самых моих ног показавшийся бездонным провал. Я даже не успел подобрать под себя ноги, как на месте исчезнувшей плиты появилась другая, иссиня-черного гранита, уставленная каменными же блюдами и кувшинами. На блюдах довольно беспорядочно были насыпаны очищенные орехи самых разных форм и размеров вперемежку со столь же разнообразными сушеными фруктами, стояли глубокие миски с каким-то густым варевом, похожим на пюре, в кувшинах маслянисто поблескивала налитая под самую завязку темная жидкость.
Каргуш быстро ухватил один из стоявших с краю плиты высоких, пустых стаканов и, наклонив ближний кувшин, плеснул в него темного пахучего напитка. По пещере поплыл аромат экзотических фруктов, и я тут же почувствовал, насколько голоден. Одной рукой я щедро плеснул себе в стакан из ближайшего кувшина, а второй прихватил полновесную горсть орехово-фруктовой смеси. Последующие несколько минут нам с каргушем было не до разговоров.
Но вот каргуш, в очередной раз приложившись к стакану, стрельнул глазом мимо меня и неожиданно проговорил:
— Ну что прячешься? Жрать, небось, хочешь? Смотри, мы обедать закончим, Кроха для тебя одного накрывать еще раз не будет…
Я оглянулся и, конечно, никого не увидел, однако из темноты перехода раздался знакомый голосок Фоки:
— Да я, это… Занят был… — Его оранжевая шевелюра обозначилась в проходе. — Рогатку ремонтировал…
И он продемонстрировал свое совершенно целое орудие убийства. Потом будто бы между делом взглянул на меня и снова обратился к своему товарищу:
— Ну а ты как?..
— Да вот… обедаем…
— Ну да, ну да…
Фока неуловимо быстрым движением переместился поближе к обеденной… плите и сунул свой острый нос в одно из блюд:
— Ишь ты, как вас Кроха, угощает! Даже на сушеную мандрагу с дробленым мустусом расщедрилась!.. Мне мустуса никогда не дает, жадина!
— Это кто жадина?! — тут же раздался в пещере писклявый женский голосок. — Будешь обзываться, на диету посажу… Из свежих яблок!
Фока чуть втянул голову в плечи и, заозиравшись по сторонам, принялся неловко оправдываться:
— Да я чего?! Я разве чего!.. Я ничего, не жалуюсь… Я просто говорю, что мне мустуса никогда не достается… А так, что ж…
И он замолчал, видимо, не зная, что еще прибавить, и вдруг неожиданно спросил, оборачиваясь ко мне:
— И тебе нравится эта еда?..
— Ну, за неимением другой, вполне годится, — пожал я плечами. — А выпивка — вообще блеск!
Я в очередной раз припал к своему каменному стаканчику, наполненному напитком, очень напоминающим смесь имбирного кваса с легким вином, похожим на изабеллу.
— Да?.. — неизвестно чему удивился Фока. — И тебе ничего больше не хочется?..
Я взглянул на него поверх своего стакана, а затем медленно поставил его на стол:
— А ты можешь предложить что-то другое?.
— неизвестно чему удивился Фока. — И тебе ничего больше не хочется?..
Я взглянул на него поверх своего стакана, а затем медленно поставил его на стол:
— А ты можешь предложить что-то другое?..
Фока почему-то испуганно уставился на меня, и в этот момент в нашу милую беседу вмешался его товарищ:
— Ты бы все-таки поел, что ли… А то будешь потом ныть до вечера.
Фока бочком, стараясь держаться от меня подальше, обошел обеденную плиту и, усевшись на один из свободных камней, жадно обозрел выставленную еду. Затем налил себе напитка и потянулся к одному из блюд, стоявших довольно далеко от него… и блюдо немедленно отъехало еще дальше! Каргуш застыл с протянутой лапой, обиженно глядя вслед этому шустрому предмету сервировки, и в этот момент снова раздался женский голосок:
— Ишь, как ручонками загребает!.. Только эти орешки не для тебя поставлены, а для гостя!.. С тебя и тушеных каштанов хватит!
И в сторону протянутой каргушечьей лапы, противно скрипя по столу дном, двинулось огромное глубокое блюдо, наполненное смесью, похожей на неочищенные фисташки с кулак размером, залитые вареной сгущенкой.
— Как, опять каштаны! — взвился над столом Фокин вопль. — Я не могу питаться каждый день одними каштанами! Я тоже хочу есть, как…
Тут он внезапно замолк, бросив на меня затравленный взгляд.
— Как кто?.. — немедленно и очень вкрадчиво поинтересовалась невидимая Кроха.
— Как… Топс! — неожиданно нашелся Фока.
Каргуш с зеленой прической удивленно поднял мордочку от своей тарелки:
— А ты разве любишь дробленые каштаны?!
— А разве ты тоже ешь каштаны? — растерялся Фока. Топc ухмыльнулся, показав остренькие клыки:
— А ты решил, что мне мустуса навалили?
По остренькой мордочке Фоки было видно, что именно это он и думал и теперь глубоко разочарован из-за своей ошибки, однако на вопрос он не ответил, а с тяжелым вздохом принялся накладывать большой ложкой себе на тарелку предложенное блюдо.
Не знаю уж, как там у них был на вкус тушеный каштан, а то, что ел я, было замечательно. Некрупные цельные орехи были мягки и походили на кедровые, а в сочетании с незнакомыми мне вялеными фруктами прекрасно принимались организмом. Пресловутая затируха, сменившая в моем стакане фруктовый напиток, оказалась какой-то разновидностью медового, слегка хмельного напитка, она щекотала небо и веселила душу.
Еще несколько минут за нашим подобием стола висела тишина, нарушаемая лишь постукиванием ложек о тарелки да позвякиванием посуды.
Самое интересное, что я насытился быстрее своих малорослых сотрапезников. Отвалившись от стола, я с интересом наблюдал, как оба каргуша увлеченно махали ложками, поглощая свои тушеные каштаны. Для своего размера они были удивительно прожорливыми, а может быть… их просто редко кормили? Я было хотел поиронизировать насчет их аппетита, но вместо этого вдруг, неожиданно для самого себя, снова наклонился над столом, отхлебнул глоток из своего стакана, а затем, за неимением салфеток, вытер губы рукавом и, откинувшись назад, произнес:
— Кроха, огромное тебе спасибо! Завтрак был чрезвычайно хорош!
И тут же услышал в ответ удивленное:
— Ты меня благодаришь?!
— Конечно, — подтвердил я. — Ты же хозяйка в этом храме желудка, ты же меня угощала, вот я тебя и благодарю!
Над нашим странным столом повисло странное молчание. Оба каргуша перестали жевать и уставились на меня, словно я сказал какую-то нелепость. А потом Фока тихонько захихикал.