Гарпия не прилетела, как обычно, а приехала верхом на лошади, в сопровождении псоглавца. Капитан сразу же указал гвардейцу на сопровождающего.
— Этот?
— Кто? — не понял гвардеец.
— Не этот ли псоглавец напал на вас?
Гвардеец от души расхохотался.
— Я ж вам сказал, капитан: того я убил. А этот живехонек. Нет, сударь, после моего клинка не разъезжают по улицам! Да и морда у этого тупая. У того острая была, как у борзой. И уши, как у эльфа…
Псоглавец оскалился — смеясь или от злости, я не понял. Гвардеец почесал в затылке и решил не заострять внимание на различиях чужих морд. В прихожей тесно, а клыки есть клыки. В тесноте далеко ли до обиды?
— У меня просьба, — сказала гарпия, и все замолчали.
Лишь сейчас я заметил, что она… Краше в гроб кладут.
— Я не знаю, как начать сеанс. На перила лоджии я поднимусь по-человечески, — я опять не сразу сообразил, что она имеет в виду. — Выйду на балкон. Доминго мне поможет забраться… Но перед сеансом я должна осуществить захват.
— Захват? — я вздрогнул.
— Вы уже видели, — напомнила она. — Ничего страшного. Я пикирую на больного, в последний момент сворачиваю… Тут-то и кроется беда. Спикировать в моем нынешнем состоянии я, пожалуй, сумею. Возьму разгон, наберу необходимую скорость. Но остановиться вовремя… Нет, на это меня не хватит. Если я разобьюсь о землю, или, того хуже, врежусь в больного — последствия могут быть самые ужасные.
Капитан отложил письмо.
— Я вас поймаю, сударыня.
— Поймаете? — я впервые увидел, как изумляются гарпии. — Меня?
— Как родную. Не извольте беспокоиться.
— Я буду лететь очень быстро, — предупредила она. — Словно на добычу.
— Я люблю темпераментных дам. Заранее благодарю за доставленное наслаждение.
— Когти?
— У вас дивный маникюр.
— Ну, допустим. Все равно других вариантов я не вижу. Последний нюанс, капитан. Когда вы станете меня ловить, имейте в виду: я уже буду не здесь. Не телом, разумеется. Душой. Сознанием, если угодно. И тело мое может поступить, как ему вздумается. Телу все равно, кто его хватает на лету — друг или враг. Если что, я заранее прошу прощения. И хочу, чтобы меня ни в чем не обвиняли. Вы поняли?
— Да, сударыня. Я вызвался доброй волей. Абель, вы слышали?
Я кивнул.
— Так и запишите.»
Liber V Знать и верить
Caput XVII
Зябко и просторно в старом сквере,
Зыбь тумана трепетна и нервна,
Если и воздастся, то по вере,
Если не воздастся, то поверь мне.
Томас Биннори
…Крылья взвихрили плотный воздух психонома, закручивая его смерчиками. Келена стала набирать высоту, желая осмотреться. На сей раз она вошла без помех. Но мир не замедлил сыграть с ней шутку. Небо, вместо облаков затянутое канителью из кипящего золота, внезапно отпрянуло, шарахнулось вверх — и оставило гарпию у самой земли.
Это не страшно. Просто — работа. Обычное дело. Здесь она чувствовала себя здоровой и полной сил. Здесь она была готова к битве за душу Томаса Биннори.
А не здесь?!
«Странная штука — доверие, — размышляла Келена, паря в восходящих теплых потоках. — Иногда оно возникает, подобно искре. Раз — и ты доверился едва знакомому существу. А случается, к доверию идешь шаг за шагом, преодолевая упорное сопротивление. Отчего так?»
Она старалась не думать о том, что произошло во дворе. Боялась удариться в панику, которая швырнет ее обратно. Чтобы убедиться: все живы, никто не пострадал. Она не врезалась в больного. Не снесла ему голову, не переломала кости. Не валяется, разбившись, на клумбе — тряпичная кукла, испорченная вредной девчонкой. И маленький капитан цел, избежав когтей…
Воображению рисовалась ужасная картина. Двор, скудно освещенный огнем свечей. Замерли гвардейцы, рты разорваны воплями. Рыдает, упав на колени, слуга. Опрокинутое, лежит кресло. Рядом — мертвый пациент. Капитан опоздал, она не совладала со скоростью. При столкновении бесчувственный поэт рухнул навзничь, стукнулся затылком о бордюр клумбы. Тело гарпии, раньше состоявшее из птицы и женщины, а теперь — из мертвечины, накрыло Биннори саваном из перьев.
Труп на трупе.
Скороход выскальзывает в дверь — бежать с докладом.
«На первом сеансе капитан поверил мне сразу. Он не знал, что я стану делать. Не знал, опасно ли это для пациента. Мало кто спокойно выдерживает зрелище атакующей гарпии. Один кинется наутек; другой начнет рубить с плеча. Вот гвардейцы и рубанули. А капитан взял и поверил.»
«А ты? — спросил кто-то, летящий рядом. — Ты доверяешь ему?»
Ему — да, молча ответила гарпия. Но я не доверяю собственному телу. Отсюда я не в состоянии выяснить правду. Значит, глупо травить сердце черными мыслями. Паразит только и ждет, когда я ослабею. Надо верить: там все прошло удачно.
Верить, не стремясь проверить.
А вот с Матиасом Кручеком мы движемся навстречу друг другу, выверяя каждый шаг. Кручек — ученый. Он привык искать факты, доказательства, делать выводы. А я? Или, общаясь с ним, я невольно подстраиваюсь под его образ мыслей? Осваиваю методику Высокой Науки?
Ерунда! При чем тут методика?
Но ведь ты и сейчас сомневаешься? Не это ли один из принципов науки: все подвергать сомнению?
Ценой колоссального усилия Келена изгнала тревогу. Раскинув крылья, она заскользила, вглядываясь в местность, плывущую внизу. Холмы и реки. Одинокие замки. Диковинные города. Освещение изменилось: ни день, ни ночь — феерия золотистых сумерек. Признаков завершения, наступающего со смертью создателя, не видно. Но это ничего не значит. Завершение происходит не сразу, оно длится месяцы и годы.