Псоглавец подъехал к перекрестку, остановился возле углового дома и стал ждать. Терпения Доминго, сыну Ворчака, было не занимать. Только оно ему не понадобилось, терпение.
— Куда?! Не пущу!
Окно на третьем этаже открыли с рассветом. Голос бабушки Марго далеко разносился по улицам. Что ответили бабушке, осталось тайной. Но ответ сердобольную старушку не удовлетворил.
— Какие занятия? Тебе лежать надо! Сил набираться, бульончик пить…
Доминго оскалился, ухмыляясь.
Пророчества капитана Штернблада, из-за которых он и приехал сюда, захватив вторую лошадь, сбывались.
— Упр-р-рямица, — рыкнул он.
— Горе мое, дитё неразумное! Куда она денется, твоя наука?
Бабушка Марго привыкла опекать внуков. Хоть своих, выросших и разлетевшихся по свету, хоть приемных. Опека являлась стержнем ее жизни. Забери, и женщина — марионетка с оборванными нитями — грудой тряпья ляжет на землю. Сейчас Келена в полной мере ощутила на себе всю мощь самоотверженной заботы. Наседка, будто цыпленка, загоняла орлицу в курятник.
Надо сказать, орлица сопротивлялась с большим трудом.
— Да куда ж ты пойдешь, деточка?! Ножками тебе не дойти…
Нашла коса на камень. «Деточка», мать двоих взрослых сыновей, не желала пропускать ни единого дня занятий. С постели встать смогла? Значит, должна быть в университете. Но убедить в этом бабушку оказалось не легче, чем снискать расположение профессора Горгауз.
Бабушка точно знала, что необходимо крылатой подопечной. Покой, здоровая пища и лечение. Да-да, лечение! И никаких Универмагов!
— Пожалей себя, маленькая! У тебя ж вся жизнь впереди! Никто тебя там не ждет… Только через мой труп!..
Голос бабушки затих в недрах дома. Пару минут спустя из дверей на улицу вышла Келена — в новом платье из темно-карминового шелка. От любимого декольте гарпия отказалась: строгий воротничок был застегнут под самое горло. Келена не желала демонстрировать синяки окружающим. Желание здравое, но плохо реализуемое — вся правая сторона лица представляла собой сизый отек. Глаз заплыл, черной маслиной блестя между опухшими веками.
Пудра ситуации не спасала.
Когда гарпия неуклюже заковыляла к лошадям, Доминго спешился, желая помочь даме. За Келеной из дома объявилась бабушка Марго. Для трупа она выглядела просто чудесно.
— Блинчиков на дорогу возьми! — голосила старушка. — Не завтракамши, голодная… Горе мое!..
— Блинчики возьму, — согласилась гарпия.
Она выглядела растроганной и смущенной. Оперение все время меняло оттенки — гарпию обуревали смешанные чувства. Она как никогда походила на обычную женщину. Крылья? хвост? — ерунда! Не в крыльях дело…
— А обратно? Обратно как?!
— Вер-р-рну. В сохр-ранности, — успокоил бабушку псоглавец.
Он легко, стараясь не причинить боли, забросил гарпию на спину пегой кобылы. Когти Келены впились в свернутое одеяло — так якоря входят в грунт, надежно удерживая корабль. Бабушка Марго сунула «деточке» узелок с блинами и строго воззрилась на псоглавца.
— Смотри мне! — она погрозила Доминго пальцем. — Бережно вези. Растрясешь еще… И чтоб встретил! Не то на цепь посажу!
Стоя перед старушкой навытяжку, как перед строгим сержантом, псоглавец лишь кивал, не пытаясь вставить слово. Убедившись, что зубастый дылда принял ценные указания к сведенью, Марго угомонилась и позволила Доминго забраться в седло. Обе кобылы вели себя на удивление спокойно. Капитан Штернблад отобрал лошадей лично, зная: не всякая годится под седло миксантропу.
Еще испугается, понесет…
Вскоре пара удивительных всадников скрылась за углом. А старушка все стояла и смотрела вслед. Потом она вздохнула и, сгорбившись, побрела в дом. «Беда с этой молодежью! — ясно выражала ее спина.
«Беда с этой молодежью! — ясно выражала ее спина. — Учиться им… драться им… А что такое блины, не знают!»
По пути в университет на парочку таращились все, кому не лень. Две хомобестии на лошадях — цирк, да и только! К сожалению, одними взглядами дело не ограничивалось.
— Ты видел?
— Курица на насесте!
— И собака при ней. В шляпе!
— Умора!
— Тише ты! Будет тебе умора…
На шепотки за спиной Келена не обращала внимания. Казалось, она едет по пустым улицам. Доминго же снимал треуголку, раскланиваясь направо и налево. Его глазки безошибочно находили самых рьяных крикунов, главным образом — крепких детин, с кого можно и спросить за дерзость.
Им он улыбался с поощрением.
Верно говорил капитан Штернблад: добрая улыбка и мундир — самое убедительное сочетание в мире. Особенно если улыбается псоглавец в мундире лейб-стражи, известного сонмища головорезов. Вот и сейчас помогало — горлопаны тушевались и расточались без последствий.
Толпа студентов у входа в Универмаг повела себя на удивление прилично. Косые взгляды имелись в изобилии, но даже чуткие уши Доминго, освобожденные от гнета треуголки, не услышали издевательств. Хмыкнув, он помог гарпии спуститься с лошади.
— Спасибо, Доминго. Передай мою благодарность капитану.
— С р-радостью!
— Я заканчиваю в три пополудни.
— Буду здесь.
— Доброго утра! — взъерошенным воробьем к миксантропам подскочил Яцек Деггель. — Скорей, Келена! Лекция вот-вот… окно я открыл… Ой! Мамочки…
Увидел. Изменился в лице. Заморгал, не веря собственным глазам.