Это оказалось проще пареной репы: соединить одно с другим, усиливая эффект. Главное — найти верную «склейку», или «юнктуру», как писали в книжке. Таблица типовых примеров «юнктур» приводилась в конце, чем девочка и воспользовалась. В итоге над Нижней Тартинкой объявилась невинная, похожая на медведя тучка, пролившись дождем из обожаемого Марысей клюквенного киселя. Нижнетартинцы долго ругались, отстирывая одежду, а испуганная колдунья отсиживалась дома, боясь высунуть нос на улицу.
К чести Суховея следует сказать, что ученицу он не выдал, и даже бранить не стал. Видел: капитанская дочка и так дрожит от страха. Проявив талант педагога, он угодил «в яблочко»: с этого дня учеба двинулась вперед семимильными шагами. Эксперименты Марыся продолжила, но теперь, прежде чем испытать новенькую «дрючку», всякий раз бежала к учителю: советоваться.
Через год она уже выходила в море на пару с Суховеем. Усмиряла малые ветра, пасла волны, предсказывала погоду; определяла курс в тумане или беззвездной ночью, когда небо затянуто стеганым одеялом туч; приманивала косяки сельдей, а кракенов и вредных ихтиандров, наоборот, отваживала…
Все книги по магии, какие нашлись в скудной библиотеке Суховея, а также три фолианта, привезенных отцом под заказ, Марыся прочла от корки до корки. Ночью разбуди, отбарабанит без запинки! Однако превращения в мымру-зубрилку, чей мир — пыль свитков и флаконы с зельями, она избежала. У веселой, полной озорства Марыськи (для кое-кого — Марысечки и Марысеньки!) всегда находилось время и с подругами язычок почесать, и на танцульки сбегать.
Когда только успевала?!
Ей исполнилось шестнадцать, и у Суховея состоялся серьезный разговор с капитаном Зигмундом Альваресом. Заклинатель намаялся за последние годы: девочка стала девицей, а Суховей понятия не имел, как рассчитывать влияние женских циклов на динамику чар, и очень стеснялся.
— Твоей дочери нужно систематическое образование. И диплом, — взял он быка за рога. — Нас, темпесторов, мало. С дипломом малышку возьмут даже на военный фрегат. Дальние страны, хорошее жалованье… А захочет сидеть дома — станет главной заклинательницей порта. В любом случае, без диплома тут никак.
— Понимаю, — Альварес надолго задумался, дымя трубкой из вереска. В силу профессии он редко бывал дома и для дочери рад был расшибиться в лепешку. — Значит, Реттия? Универмаг?
— Ты хороший отец, Зигги.
— Деньги на обучение я найду. Но…
— Не волнуйся. Она справится.
Суховей не был ясновидцем, но оказался прав: капитанская дочка справилась.
— …а я тебе говорю: он меня нарочно валил!
— Ха! Если б он тебя валил, ты б уже вещички паковал — домой ехать!
Спорщики никак не могли успокоиться.
«Демонесса», оправдывая название, бурлила в крови, вызывая в памяти драматические картины собеседования. Зачислили далеко не всех: конкурс в Универмаг был изрядный. И теперь возбужденные победители заново переживали коллизии испытания, делясь подробностями.
— …А он мне: приведите практический пример! Ну я и привел. Саламандру вызвал!
— Саламандру?! Ты б еще бабаэля вызвал!
— Демоны — это третий курс. Демона я не умею. А саламандру — запросто! У меня ж вопрос по стихии огня был…
— А он?
— А он бровью двинул — и нет саламандры! Вы мне, тут, говорит, еще пожар устройте! У меня тут, говорит, казенное имущество. И этим… вульгарным эмпириком обозвал.
— А меня только по теории спрашивали, — робко подал голос мальчик в аккуратном, кое-где заштопанном камзольчике. — И то чуточку.
Его кружка с пивом стояла нетронутой. Похоже, будущий маг хмельным раньше не баловался и опасался последствий. Впрочем, причина могла быть и иной: мало кому пиво нравится с первого раза.
— Ты ж, небось, по квоте шел. По квоте не собеседка, а лафа!
— Ага, лафа, — проворчал бывалый усач. Он выскреб коркой хлеба подливу, дождался тишины и продолжил: — Чтоб лафу заработать, до седьмого пота пахать надо…
— Верно, — поддержал его востроносый Клод, забыв, как вначале хвалился перед квотниками. — Ее, матушку, задарма не получишь. Ни от Коллегиума, ни, тем паче, королевскую стипендию. Я знаю…
— Что, не дали? А как же твой подход ? — патлатый нахал чуть не лопнул от хохота. — Или бабы нужной не подвернулось?
Марыся сердито зыркнула на хама. Вот же балбес! «Вякни еще разок — я тебе отсыплю фунт лиха с закруткой!» — решила капитанская дочка, готовясь к вызову миниатюрного торнадика. Но щелкнуть пальцами она не успела. Девушка и не предполагала, что в этот миг она входит в историю. В самовластную, незваную историю, которая без спросу вторглась в «Шляпу волхва». Слышите? Стук входной двери. Глухое звяканье колокольчика. Торопливые шаги — жеребячий суматошный галоп по ступенькам.
Конечно, слышите.
Из песни слова не выкинешь. Точно так же не выкинуть человека из истории, пускай он — чужой человек в чуждой ему истории. Зацепило краешком — все, увяз мухой в варенье. И не выберешься, пока история сама не сочтет нужным отпустить тебя и прошествовать дальше, мимоходом вовлекая в танец других бедолаг. Это люди то и дело что-нибудь не успевают. А серьезные дамы — История, Судьба и их сестры (не к ночи будь помянуты!) — никуда не спешат и никогда не опаздывают.