— Кыш, паразиты! — рассвирепев, рявкнул король. — Это приватная встреча, а не банкет!
Телохранители маячили в отдалении, тщетно прикидываясь деталями пейзажа. На преданных вояк «кыш» не действовал. Король, в свою очередь, старательно не обращал на них внимания. Взяв у Абеля кубок, он поднял голову.
— Прошу вас, сударыня.
— Почту за честь, ваше величество. Принять кубок из ваших рук…
Взмахнув крыльями, гарпия слетела с ветки. На шее Келены блестела нитка жемчуга. Оперение, в тон платью, отливало малахитом. Следы побоев сошли, а мелкие дефекты скрыла пудра.
— Я поднимаю этот тост за вас. За душеспасительницу Томаса. Капитан Штернблад был исключительно прав… Впрочем, это уже следующий тост. Не станем забегать вперед. Ваше здоровье!
— Благодарю, ваше величество.
Реверанс в исполнении гарпии смотрелся оригинально. Но подлинное изящество видно каждому, будь оно хоть с хвостом, хоть на птичьих лапах.
— Позвольте присоединиться, ваше величество. Сударыня, вы — мой ангел.
Гарпия вздрогнула. Неужели Биннори запомнил ее облик там ? Нет, вряд ли. Совпадение; поэтический образ.
— Мне, право, неловко. Я не привыкла к комплиментам. О-о, дивное вино! Мэтр Томас, присматривайте за мной, чтобы я не увлеклась. Мне с утра в университет.
— Кстати, об университете. Давно хотел спросить: зачем это вам? — король с наслаждением вдыхал аромат эмурийского, жмурясь, как сытый кот. — Мы не разбираемся в Высокой Науке. Но у нас есть советники. Они просветили нас насчет… э-э… особенностей миксантропов.
Державное «мы» проскользнуло в вопросе, как шпага скользит в ножнах, на миг показывая блестящий клинок. Эдвард II был выше всех присутствующих. Для низкорослой гарпии его лицо маячило где-то в небе — недосягаемое, спокойное, с тонкой, чуть надменной улыбкой. Очень неудобно смотреть — затекает шея.
Хорошо, что с королями говорят, опуская глаза.
Прелюдия закончилась. Вот, значит, ради чего Эдвард устроил приватный пикничок. Монарх не кривил душой. Он был рад выздоровлению любимца и благодарен гарпии. Но радость и благодарность мало-помалу уходили в прошлое. Для гарпий это значило — отсутствие чувств.
А для королей?
На солнце набежало облако — клок белого пуха. Похолодало. Золото осыпалось с морщинистого граба, обнажив неприглядную суть: никаких драгоценностей — сухие скукоженные листья. Рви пригоршнями, швыряй с обрыва в море, наблюдай, как они кружат в полете — первом и последнем.
Дедушка предупреждал, вспомнила гарпия. Настанет момент, и от тебя потребуют разъяснений. Будь готова. Продумай разговор заранее. Говори так, словно это произошло вчера или произойдет завтра.
Говори так, словно это произошло вчера или произойдет завтра. Без страсти, без страха, взвешивая каждое слово.
— Ваше величество не сможет проверить, правду я сказала, или нет.
— Я полагаюсь на честность своих подданных перед лицом их государя. Вам тоже не проверить: говорю я правду, или лгу. Мы в равном положении, сударыня.
Келена склонила голову.
— Я ценю вашу откровенность, государь. Минуту назад я слетела с дерева. Один из ваших доблестных телохранителей, кто следит за мной через прицел арбалета, мог неверно истолковать мое движение. Но я не сомневаюсь: охрана получила разумный и недвусмысленный приказ. Не стрелять, пока гарпия не проявит явной агрессии. Спасибо, ваше величество.
Улыбка исчезла с лица короля. Келена балансировала на краю пропасти. Крылья не спасли бы ее в случае падения.
— Задумай вы покушение, сударыня, у вас имелся бы шанс. Я наслышан о скорости гарпий. Арбалетчик мог опоздать. Но вы ведь прилетели в Реттию не для убийства?
— Скорее для рождения, ваше величество.
— Да? Объяснитесь.
— Мне придется начать со смерти. Что значит посмертие для людей? Край Праведников для чистых сердцем? Геенна для злодеев? Опишем это одним словом: неизвестность. Надежда на рай, боязнь ада, расчет на новую инкарнацию или могильных червей — никто из вас не знает итога наверняка.
Поэт хотел возразить, но передумал. Допив вино, он подставил бокал Абелю. Розовая струя хлынула из бутыли, распространяя чудесный аромат. Это можно было счесть поэтическим возражением смерти.
— Что есть душа для Высокой Науки? Две равновесные половинки, дух-движитель, — Келена по памяти цитировала «Тонкие структуры личности» Зигмунда Фрикейского, — три промежуточные душицы, жидкая сверхсуть… Мое воображение отказывает, едва я пытаюсь представить эту махину. Но я готова поверить. Почему нет?
— Я верю! — хрипло воскликнул Томас Биннори. Еще слабый после болезни, он быстро хмелел. — Она ждет, душа несчастного, моя королева фей! Люди врут! — мы не встречались наяву, хотя я посвятил ей не одну балладу. Моя королева, родина моя… холмы Эйлдона, ручьи, где плещется закат… О, зачем я исцелен?
Король с тревогой глянул на любимца. К счастью, поэт находился здесь, а не в мире фантазий. Пьян, Биннори плакал, только и всего. Почему нет? — как выразилась гарпия.
— Он — изгнанник, ваше величество. Странник. Странники и мы, гарпии. Рано или поздно мы завершаем странствие и возвращаемся домой. Ваши души — наша родина. Поэтому мы не делим себя на живых и мертвых. Есть наши нынешние и наши прежние . У гарпий нет якорей, кроме единственного. Мы-здешние — якорь нас-вернувшихся, зацепленный за Квадрат Опоры. Увы, этот якорь теряет вес. Гарпий осталось слишком мало. Войны, изоляция, утрата интереса к жизни… У наших нынешних редко рождаются дети.