— Моряком, — прошептал я, содрогаясь. — Путешественником.
— Как странно, я тоже. Вот мы и стали моряками. И путешественниками. И скоро… скоро мы отправимся в самое длинное путешествие на свете.
В моей голове вдруг возникла благодарственная молитва, крепко выученная в детстве. Был ли в ней сейчас смысл? Наверное, не больший, чем в нашей пустой и нелепой смерти…
— Знаешь, — произнесла Ута, — вся жизнь — это сплошные долги. Мы все живем в кредит. Отдавая старые долги, мы следовали за Эйно, теперь мы сдохнем — интересно, там, за порогом, нас тоже будут ждать кредиторы?
— Да уж, — помимо собственной воли усмехнулся я. — Или же большая долговая яма.
Внезапно в мокрой тишине подвала раздался звук, сразу заставивший меня похолодеть. В одно мгновение я проклял свою слабость, из-за которой я отбросил кусок меди, способный быстро избавить нас от мук. Но было поздно: в замке со скрежетом проворачивался ключ.
— Это они, — зашептала Ута.
Я со стоном перевернулся на спину. С мокрого потолка сорвалась прозрачная капля, упала мне на щеку: холодная и безразличная.
— Хвала небесам, они здесь…
Не веря своим ушам, я поднял голову и чуть не закричал: на пороге стояли Бэрд, весь мокрый и пристукивающий зубами, и Рокас с карабином в руке.
— Быстрее, — коротко приказал он. — У нас очень мало времени.
Грудь Бэрда была забрызгана кровью.
Едва не теряя рассудок, мы с Утой выскочили в темный коридор, дверь захлопнулась за нашими спинами, и сильная рука Бэрда схватила меня за плечо.
— Только тихо! Наверху спят. Двоих, что были на страже, я зарезал, но их там много…
Рокас уверенно скользнул во мрак, мы двинулись следом. Поворот, и впереди появилось туманное пятно света. Через несколько секунд мы оказались в небольшой комнатке с двумя дверями. В высоком деревянном кресле, неестественно склонив набок голову, сидел монах в серой безрукавке и такой же серой, истрепанной юбке. Шея, грудь и плечи мертвеца были залиты кровью — Бэрд перерезал ему горло. Рокас осторожно толкнул потемневшую от старости дверь и замер, вслушиваясь в тишину. Потом боднул головой и исчез в темноте.
За дверью находилась лестница, кое-как освещенная приделанной к стене лампой. Буквально взлетев по ней, мы выбрались в короткий коридорчик, закончившийся еще одной дверью — низкой, накрепко окованной ржавыми железными полосами. Дверь открылась, я вдохнул прохладный ночной воздух, наполненный ароматом смолистой хвои, и тотчас же навстречу мне потянулись сильные руки Иллари.
— Живы? — тихо спросил он.
Ута шмыргнула носом и ничего не ответила. Мы находились в небольшом рве у подножия высокой, заросшей вьюном каменной стены.
«Монастырь, — понял я. — Ну конечно же, они привезли нас в монастырь.
«Монастырь, — понял я. — Ну конечно же, они привезли нас в монастырь. Но Бэрд? Ведь Ута видела, что он погиб?!»
Меня подсадили в седло, рядом всхрапнул конь Рокаса, и мы растворились в ночной темени.
— Рому, — услышал я голос Бэрда, когда наш маленький отряд отъехал от монастыря на полмили. — Я замерз, как никогда в жизни.
— Мы почти приехали, — отозвался почти невидимый в темноте Иллари. — Сейчас… Я узнаю эту лощину.
Кони спустились куда-то вниз, и я наконец увидел наших. Эйно схватил мою лошадь за узду, кто-то уже спешил с сухой одеждой для Бэрда — я ощутил, как закружилась голова, и, наверное, упал бы, если бы не Эйно и подбежавший Даласси: они схватили меня за плечи, усадили на какой-то мешок, сунули флягу вина и занялись Утой, которая тоже с трудом стояла на ногах.
— Они пытали ее, — просипел я, давясь терпким вином. — Позовите Доула, ее нужно перевязать и наложить бальзамы. Бэрд… ты здесь? Как же ты выжил?
— Ну я же не идиот, — рассмеялся тот. — Да и голова у меня оказалась крепче, чем они думали. Я сразу понял, что вас повезут в какой-то из монастырей. Когда подъехали наши, я рассказал им, что случилось. Преследовать похитителей было бессмысленно, но мы пошли другим путем. Золото, как известно, открывает любые двери.
— Алчные свиньи, — хмыкнул Эйно, садясь рядом со мной. — Как тебе, парень, лучше?
— Перепугался сильно, — признался я. — Когда Уту резать начали… в общем, я в обморок упал.
— Ты же не боишься крови? — удивился Эйно. — Я ведь помню, как тогда, в Гайтании, ты проткнул здоровенного парня и даже не пикнул.
— Тут другое… они пытали ее для того, чтобы выбить из меня, где находится этот проклятый Визель.
— Как ты сказал? — Даласси мгновенно очутился подле меня, присел на корточки и заглянул в мое лицо. — Визель?
— Это, кажется, ваши… меня спрашивали, где может прятаться некий Визель, купивший, как они уверены, тот самый череп, за которым мы гоняемся. Конечно, я и понятия о нем не имею — поэтому они приволокли Уту и стали ее резать… у меня на глазах. А вы говорите, что я боюсь крови.
— Ничего я такого не говорил, — рука Эйно успокаивающе потрепала меня по плечу. — Я все понимаю… ты молодец.
— Ты сказал — Визель? — требовательно спросил Даласси. — Это точно? И они знают, что череп купил именно он?
— Ну наверное, — ответил я. — Я сразу понял: да, он знает, у кого сейчас череп. Они отслеживали меня в Шаркуме — и лазутчики уверились в том, что я являюсь доверенным лицом князя Эйно.