Я как раз заканчивал перевязывать стонущего — не столько от боли, сколько с похмелья — Мооле и подумывал о скором завтраке, как в ворота сильно грохнули и чей-то сиплый голос завыл на западном диалекте:
— Эй, в крепости! Эй, отвечайте! Спите там, что ли?
Через некоторое время ему ответил голос Даласси:
— Что надо?
Я завязал на Мооле последний узелок, еще раз предупредил его, что вино — только после завтрака, и поспешно выбежал из башни. Посреди двора стояли Даласси, Визель и Эйно с лукаво-задумчивой, совершенно плутовской миной на лице.
— Говорить надо! — крикнули за воротами.
— Говори, — разрешил Даласси.
— Эй, там, — теперь заговорил другой, и мне показалось, что я слышу голос Брорила, — давайте без болтовни. Визель, ты меня слышишь?
— Слышу, — темнея лицом, отозвался барон.
— Давай так — или ты отдаешь мне Череп и вы уходите вдоль побережья куда хотите, или я разнесу ваш свинарник артиллерией. Ты знаешь, что я не люблю шутить…
«Брорил, — понял я. — Точно он, гад… ну, попадись ты мне на прицел!»
Я испытал страстное желание забраться в боковую башенку и снять эту мразь — прямо сейчас, пока он еще не спрятался в лесу. Но вряд ли Эйно разрешил бы мне подобную выходку, а без его слова я действовать не мог. Мне оставалось только стоять и слушать, что он там гундосит.
— Что он говорит? — тихо переспросил меня Эйно.
— Он обещает разгромить нас пушками. Предлагает отдать ему Череп и уходить вдоль берега.
— Ага…
Выражение лица князя совершенно не изменилось, оставаясь все таким же дурашливым, словно он вообразил себя клоуном.
— У меня тут тысяча человек, — продолжал тем временем Брорил.
— У меня тут тысяча человек, — продолжал тем временем Брорил. — Я буду ждать полчаса: если ты не передумаешь, то можешь молиться — живыми вам отсюда не уйти.
— А если обстрелом ты разрушишь Череп? — вдруг спросил Визель.
Ответом ему был хохот.
— Не смеши меня, Визель. Его не разрушишь и прямым попаданием ядра. Я найду его, где бы ты его ни спрятал, — я буду искать его год, но я его найду. А ты сдохнешь. Ты хорошо меня понял?
— Вполне…
Визель нахмурился и посмотрел на нас. Эйно покачал головой.
— Наверх, — сказал он одними губами.
Поняв, что он задумал, я бросился по узкой лестнице. Крутые высокие пролеты показались мне невыносимо долгими, хотя я бежал так быстро, как только мог. Оказавшись в нашей «огневой мансарде», как обозвал ее Шейл, я упал возле бойницы и схватился за ружье — но тут же со стоном опустил его на мешок песка. Переговорщики исчезли, я не видел даже шевеления кустов за их спинами. По всей видимости, нападавшие хорошо усвоили преподанный им урок — вся орава скрывалась глубоко в лесу, не рискуя показываться на опушке и попасть под выстрел азартного Шейла, который постоянно лежал с биноклем у бойницы, надеясь отыскать парочку любопытных. Но за утро ему еще не попалось ни одного.
— Как же ты этих пропустил? — раздраженно спросил я. — Почему не стрелял?
— Их увидел хозяин и велел не трогать, — пожал плечами Шейл. — Кто здесь командир — ты?
— Пока я, — услышал я за спиной голос Эйно. — Не буйствуй, Мат, я действительно был здесь и приказал ему пропустить парламентеров. Думал, они скажут что-то дельное.
— Там был Брорил! — взвыл я, страстно желая вцепиться зубами в приклад своего карабина.
— Я видел, — спокойно отозвался Эйно. — Ничего, он свое получит. Если не удерет, конечно, но на все воля предержателей. Он не врет насчет пушек.
— Что-о? — изумился я.
— Они действительно приволокли сюда осадную артиллерию, но зря все это. Для того, чтобы стрелять по нам, мортиры придется подтаскивать прямо ко рву. Эти болваны не учитывают дальнобойность нашего оружия, а зря. Старый мушкет из дерьмовой стали кое-как бьет на сто шагов, а наш карабин — на триста. Про штуцера и «перечницы» я уж не говорю.
— Кажется, они уже начали, — перебил его Шейл. — Вот дела, никогда еще такого не видел! Ну и чудище… они что же, станут лупить из этой чертовой ступы? Чем — ведрами с помоями?
— Нет, — ответил Эйно, внимательно глядя в бинокль, — это бомбомет. Дело плохо, ребята. Эй, — заорал он, высунувшись в бойницу, насколько это было возможно, — все в укрытия! В укрытия, святые и грешники! Сейчас тут начнется!
В лесу, на расстоянии полутора сотен шагов от стены замка, и впрямь происходило нечто неожиданное. Несколько десятков монахов, напрягая все силы, тянули на канатах огромный черный ствол, короткий и толстый, действительно напоминавший по виду ступу-крупорушку. Другие тащили раму, собранную из нескольких дубовых брусьев, соединенных меж собой грубыми коваными уголками. Очевидно, она должна была послужить лафетом. Но и мортира была не одна. Вскоре после того, как раму установили на ровном месте, правее от ворот из листвы появилось еще одно чудище.
Я прикинул расстояние: отсюда штуцер должен был достать расчеты. Но нападавшие, видно, оказались умнее, чем я думал: едва лафетные рамы встали на место, вокруг них появились толстые деревянные щиты, окованные железными полосами.
— Щиты защитят от стрел, — прочел мои мысли Эйно. — От мушкета, даже, может быть, от карабина — на такой дистанции. Но от этого, — он встал к «перечнице» и принялся наводить ее на цель, — от этого спасет только броня.