О себе, а особенно о присутствии в Гюзаре Эйно Лоттвица я благоразумно умолчал.
Наш путь завершился под яблонями, росшими на искусственной террасе небольшого заведения. Выпивох еще не было, влюбленных, верно, тоже, поэтому на посыпанной песком площадке мы оказались в полнейшем одиночестве. Разносчик приволок нам куриное филе, протушенное в сладком соусе, пару графинчиков и какие-то коричневые шарики, оказавшиеся на поверку кисловатым ржаным хлебом. Телла немедленно достала свою трубку и принялась рассказывать мне о перипетиях последних месяцев, о том, что ведущий актер господин Дитль чудом не сломал себе руку, о том, что заработков в этом году совсем мало, и если бы не…
Я смотрел на нее и думал, что мы, кажется, и не расставались той ночью.
Что мы, кажется, знакомы не пару часов, а пару сотен лет. И еще — это тоже игра, или она действительно так рада встретить меня в этом утомительно желтом Гюзаре?
— Телла, — перебил ее я, гоняя вилкой по тарелке недоеденный кусочек курятины, — вы упоительны.
— Ч-что?
Она осеклась на полуслове и мгновенно превратилась в немного растерянную девчонку, недоуменно заглядывающую в глаза сидящему перед ней юноше. «Ты маленький мудрец, Маттер, — сказала мне как-то Ута. — Мне страшно подумать, во что ты превратишься, когда повзрослеешь. — Я никогда не повзрослею, — ответил я совершенно серьезно, — если я понял, что именно ты имела в виду. — Понял, понял, — покачала головой Ута». Я смотрел на Теллу: мне было немного смешно.
Стушевавшись, не зная, что мне ответить, она склонилась над вином. Я осторожно коснулся ее плеча, и она тотчас же вскинулась, словно ожидая удара.
— На какое время назначено ваше задание? — спросил я, вынимая из кармана миниатюрный хронометр.
— Еще почти час… — ответила актриса.
— Я хочу посвятить вам весь этот вечер. Вы не возражаете?
— Мы опять перешли на «вы»? — Телла уже вернулась в свое привычное состояние игры-неигры, и на меня смотрели лукавые фиолетовые глаза.
Я бросил на столик серебряную монету, мы прошли через прохладный темный зальчик ресторана и спустились на улицу. Адрес, данный девушке отцом, значился где-то внизу, в толчее припортовых кварталов. Мы не торопясь двигались к морю, а вокруг нас росли шум и суета. Телла рассказывала мне о принципах, на которых строится театральное искусство «фитц» (оказалось, что в Пеллии существовали и другие течения), а я вспоминал свою бесконечно далекую родину и детство, закончившееся, как мне казалось, невообразимо давно, так, словно его и не было вовсе. Стражники городского патруля подсказали нам дорогу, я еще раз сверился с хронометром и прибавил шагу.
— Мне нужно лишь передать записку, — объяснила Телла. — А потом я буду свободна до самого вечера.
Я кивнул и, сам не зная зачем, ощупал свой «Вулкан» покоящийся в кобуре на поясе.
Телла остановилась возле ничем не примечательного дома в два этажа, выходившего фасадом прямо на улицу. За воротами раздалось угрожающее собачье ворчание.
— Это здесь, — сообщила мне актриса и постучала в крепкую деревянную дверь, являвшуюся частью правой створки ворот.
Ворчание перешло в лай. Судя по сочному басу, песик был немаленький. Где-то в глубине двора хлопнула дверь, раздались шаркающие шаги, и на улицу высунулась замызганная физиономия в кожаном фартуке.
— Чего вам? — поинтересовалась она сиплым с перепою голосом.
— Записка, — ответила Телла, вмиг превращаясь в простецкую дуреху, — передать велели…
И в этот миг я неожиданно услышал голос Эйно — тихий и далекий, отделенный от меня, наверное, комнатой, но все же достаточно различимый:
— Если мои условия вас не устроят, то я, как член столичного магистрального суда, возьму на себя труд передать все это господину королевскому дознавателю…
Схватив треугольничек письма, сизая рожа исчезла, и Телла повернулась ко мне:
— Ну, вот, теперь мы можем идти куда угодно…
— Погоди… — начал я, вслушиваясь, но поздно — верно, где-то в доме прикрыли дверь, и теперь я не слышал ничего, кроме стихающего лая сторожевого пса.
Но, в принципе, даже того, что я услышал, было вполне достаточно. Что все это могло значить? Эйно угрожал обитателю этих убогих трущоб? Для чего? Наша миссия становилась все более странной.
Глава 3
Спал я очень плохо. В номерах подо мной творилось что-то непонятное — то ли ночь страсти, устроенная целым стадом коров, то ли просто дикая пьянка… а скорее всего, и то и другое. К тому же я обиделся на Уту, которая встретила меня насмешливыми расспросами о кондициях гюзарских девиц. Отвечать я ей не стал — дело шло к полуночи, и я, в конце концов, просто устал. Проводив Теллу до скромной гостиницы, в которой остановились они с отцом, я еще несколько часов бродил по городу, размышляя о превратностях судьбы и неподвластности страстей. Мне не хотелось с ней расставаться… Разбудил меня настойчивый стук в дверь. Удивляясь, почему не встает Ута, я выпрыгнул из постели, пробежал в гостиную и впустил в номер горничную.
— Внизу, — сказала она, с любопытством разглядывая по-утреннему вздыбленный предмет моего достоинства, прикрыть который я не догадался, — внизу господина Эйни ждет нарочный…