— Здесь сталкиваются два мощных течения, — пояснил Эйно, отряхивая с себя воду, — океанское — и более теплое, идущее из глубин Тиманского моря. Поэтому Врата опасны в любое время года. Обратно нам придется идти под машиной. Или — рисковать встречей с пиратами.
— Разве мы должны бояться галер? — поразился я.
Эйно негромко рассмеялся и потер в пальцах горячий чубук своей трубки.
— Разве я сказал, что мы должны их бояться? Я не хочу, чтобы обо мне заговорило все побережье. «Брину» еще не раз придется гостить в этих водах, и я не имею ни малейшего стремления к популярности. Если мы встретим пиратов, их придется топить…
Я попытался вспомнить все, что мне приходилось слышать о страшных галерах, терроризирующих почти все Тиманское море. Разумеется, даже целая свора этих суденышек не смогла бы продержаться против страшной артиллерии «Бринлеефа», бьющей, как я уже знал, на огромные расстояния, — но все же слава безжалостных головорезов, давно закрепившаяся за шахрисарскими разбойниками, холодила мне сердце. К тому же, как я знал, шахрисарские сатрапы имели и настоящий боевой флот, состоящий из больших океанских кораблей. Вспомнив про острый носовой таран нашего барка, я решил что дело не так уж плохо. Даже если Эйно не поможет артиллерия, он легко перетопит своих врагов таранными ударами бронированного носа.
— «Брин» строился для того, чтобы властвовать в любых водах, — произнес Эйно, многозначительно глядя на меня. — Я вынашивал этот проект в течение десятилетия. Раньше у меня были другие корабли, последний уже нес на себе броню, но меня не устраивала его артиллерия. А потом мой старинный друг Кошхар предложил одну идею, которая сперва казалась всем просто сумасшедшей… скоро ты поймешь, о чем я говорю.
Продолжая загадочно усмехаться, Эйно потрепал меня по плечу и скрылся в люке.
Несмотря на жаркое южное солнце, я зябко передернул плечами. Хозяин «Бринлеефа» вызывал у меня смешанные чувства — с одной стороны, я не мог не восхищаться им, но с другой он казался мне этаким смеющимся демоном, непредсказуемым и смертельно опасным. Постояв еще немного на мостике, я поглазел, как матросы добавляют парусов, как Жиро и второй боцман Рейкл распоряжаются уборкой на палубе, и спустился к себе — меня ждала загадочная пеллийская фармакопея, изучить которую я поклялся в ближайшее же время.
Разбирая закорючки незнакомых мне слов, я и не заметил, как сгустились сумерки. Очевидно, в каюте командира уже отчаялись ждать меня к ужину — в дверь нетерпеливо постучала Ута.
— Ты что тут, спишь, что ли? — возмущенно поинтересовалась она. — На время не смотришь?
— Говори по-пеллийски, — машинально ответил я и, заложив нужную страницу кожаным шнурком, захлопнул тяжелый том. — Извини… читаю. Должен же я разбираться в ваших лекарствах?
На ее лице появилась виноватая улыбка.
— Да, ты, конечно, прав… но ужин никто не отменял.
По возможности — то есть тогда, когда наш узкий круг «старших офицеров» был свободен от вахты или каких-либо неотложных дел — мы собирались на ужин в той самой каюте, в которой я впервые познакомился с Эйно, Тило и Пертом. Я не очень понимал, какие обязанности возлагаются в экипаже на Уту, но она неизменно садилась с остальными. Она же и прислуживала за столом — не являясь, как я понимал, прислугой в полном смысле этого слова.
— Прошу извинить меня, — заявил я, входя в каюту, — но пеллийские медицинские книги не слишком легки для моего понимания.
— Ты строишь пеллийскую фразу так, как это принято в ваших краях, — иронично приподнял бровь Эйно, — а говорить все же следует попроще… садись к столу. У нас как раз баранина из твоего Элливара.
— Вы заходили в Элливар? — удивился я. — Вы никогда не говорили мне об этом.
— Мы уже долго болтаемся по морям, — неопределенно протянул Тило. — Иногда мне кажется, что хозяин задумал проверить барк в кругосветном путешествии.
Иллари молча налил мне полный кубок вина и придвинул тарелку с мелкими солеными орешками, которыми пеллийцы закусывали при всяком удобном случае. Баранина, на мой вкус, оказалась излишне сдобренной пряностями, но я так проголодался за книгами, что вцепился в свой кусок, как пес.
— Так вот, — Эйно отодвинул пустые тарелки, расчищая себе место на столе, тщательно вытер салфеткой жирные пальцы, и достал из кармана куртки небольшую свернутую карту. — Проливы, понятное дело, измениться не могли. За двадцать лет их не размоет штормами, верно? Смотри, Тило, — это эскиз князя Рорбаха, сделанный им самим в годы Желтой Луны, когда он заходил сюда со своими товарищами. Глядя на эту карту, я и сам многое вспоминаю. Конечно, я был тогда мальчишкой, но все же… смотри — здесь хорошо даны глубины и течения…
Глянув на карту, Тило недовольно зашевелил губами, словно бы подсчитывая что-то в уме, — в эти мгновения он напоминал купца, сидящего в лавке над дневной выручкой.
Глядя на эту карту, я и сам многое вспоминаю. Конечно, я был тогда мальчишкой, но все же… смотри — здесь хорошо даны глубины и течения…
Глянув на карту, Тило недовольно зашевелил губами, словно бы подсчитывая что-то в уме, — в эти мгновения он напоминал купца, сидящего в лавке над дневной выручкой.