— С нами…
Телла положила щеку мне на плечо и коротко вздохнула. В этот момент Ута, скакавшая в середине нашей кавалькады, неожиданно обернулась, и я увидел, как по ее губам скользнула ироничная усмешка.
В этот момент Ута, скакавшая в середине нашей кавалькады, неожиданно обернулась, и я увидел, как по ее губам скользнула ироничная усмешка.
Пыльная дорога, желтой змеей вившаяся меж зеленых лугов, свернула, и я увидел море. Впереди, за небольшим мыском, маячили мачты какого-то судна. Эйно, целеустремленный, как пуля, мчался именно туда, я видел, как копыта его лошади вздымали фонтанчики песка; князя болтало в седле, будто мешок с дерьмом, но его, как я уже давно понял, такие мелочи не волновали. Двигаясь за ним, мы выехали на мыс, и я заметил довольно большой бриг, стоявший на якоре всего в трехстах локтях от берега. Очевидно, на палубе находились дозорные — едва конь Эйно появился в поле их зрения, прозвучала короткая команда, и матросы принялись спускать на воду ялик.
Глава 4
— Этих денег все равно не хватит…
Я сидел в полутемной каюте на корме нашего брига за столом, заваленным различными финансовыми бумагами, по большей части — векселями на предъявителя, испещренными красными печатями королевских нотариусов. Справа от меня задумчиво глядел в узкое окошко князь Эйно. Бриг был стар. Рама окна, отлитая из давно потемневшей бронзы, представляла собой сложную паутинку перемычек, меж которыми, по замыслу строителя, должны были располагаться мозаичные разноцветные стекла. Цветных стекол осталось всего два, остальные были какими-то мутными, желтоватыми — солнечный свет, просачиваясь сквозь них, превращал и без того мрачную каюту в подобие пещеры злого мага, о которых я столько читал в детстве.
Я исполнял данное самому себе обещание и надирался густым, настоянным на меде и травах, вином.
— Раз не хватит, придется искать дальше, а времени у нас маловато. Так-то, парень.
Эйно говорил, не глядя на меня, — я вообще сомневался, ко мне ли он обращается.
— Для того, чтобы плыть на запад, нужно очень много денег, будь они прокляты. А другим путем нам череп не добыть, нет…
Я немного встрепенулся. Череп! О боги, он собирается плыть в страну рашеров? Невероятно! В моих родных краях даже не слыхали о морских путях, способных привести туда, в мир снежных гор и ледяных равнин… Рашеры плавали по морям, но, как правило, между южными странами Тиманского моря и Гайтанией.
— Он не дает вам покоя? Что в нем такого, в этом проклятом черепе?
Эйно резко повернулся и впился в меня полубезумным, как мне сейчас казалось, взглядом своих страшных прозрачных глаз.
— Смерть. И может быть, кое-что еще, то, что гораздо хуже смерти. Нет, череп Старого Дэрка — не оружие, по крайней мере в том смысле, который ты вкладываешь в это слово. Он может быть оружием, но речь сейчас не об этом. Те, в чьих руках он оказался, способны разбудить силы, которые уничтожат нас… всех. И еще он может быть товаром…
Я налил себе вина и скептически поджал губы.
— Значит, вы говорите о каких-то магических вещах?..
— Каких, ты сказал? Магических? — Эйно резко, сухо рассмеялся, и вдруг, положив локти на стол, наклонился ко мне — так, что его глаза оказались прямо напротив моих. — Забудь обо всех этих бреднях, Маттер. Никакой магии не существует в природе. Никакой — кроме, разве что, твоей способности облегчать боль и видеть болезнь в теле человека, да и это, конечно, никакая не магия. То, что находится внутри проклятого черепа, это…
Он столь же резко замолчал и откинулся на спинку своего высоченного стула, до блеска отполированного поколениями моряцких спин.
— Это смерть?.
— Это смерть?..
— Да, Маттер, это смерть. Клянусь тебе, ты все узнаешь — тогда, когда придет твой час. Те, с которыми наши предки заключили свою ужасную сделку, обманули нас, и теперь мы можем превратиться в игрушку в руках великих стихий, повелевающих вселенной.
Я вздохнул, понимая — большего из князя Лоттвица мне сегодня не выцедить. Он молчал, упершись невидящим взглядом в грязный дощатый потолок. За темным окном разгорался закат — прихватив с собой вино, я поднялся на палубу. В голове у меня немного шумело. Бриг оказался превосходным ходоком, под свежим бризом он несся, едва не выскакивая из волны, и я подумал, что если ветер не переменится, то уже к завтрашнему вечеру мы, может быть, увидим огни Альдоваара.
Тяжелая дубовая дверь глухо ударила за моей спиной. Несмотря на то, что солнце было закрыто от меня массивной кормовой надстройкой, я все же прищурился — долгое пребывание в полумраке каюты отучило мои глаза от света. Судно вдруг переменило галс, с правого борта полилось красивейшее оранжево-золотое сияние, и я с недоумением разглядел женскую фигуру, стоящую возле фальшборта. Это была Телла. Нашаривая в кармане сладкий сухарь, я подошел к ней — девушка, ощутив мое приближение, порывисто обернулась, солнце засияло в ее темных глазах.
— Я думал, вы с Утой в каюте… а вы здесь.
— Она спит. Уснула сразу же, едва мы снялись с якоря.
— Да, она любит море…
— Любит? Вы хотите сказать — любит спать под парусами?.. Заметьте, вы первым перешли на «вы»…