— Ах, проклятье! — выкрикнул он, едва глянув на тонкие желтые листы. — Кто бы мог подумать!
Дальше последовала фраза на непонятном мне языке — вероятно, он изливал свои чувства по-пеллийски. Не обращая на него внимания, Айек сунул мне небольшую обтянутую кожей флягу.
— Ну ты молодец, мальчик, — сверкнул он глазами, глядя на окровавленный труп в сером плаще, — передавай привет своим учителям…
— Увы, — скривился я, давясь терпким и неимоверно крепким вином. — Я с севера.
— Ах ты!.. — помотал головой Айек и отвернулся. — Он умрет? — спросил он у меня, с нежностью глядя на бородача.
— Он уже умирает, — ответил я. — Здесь я ничем не могу помочь: они слишком долго пытали его.
— Знаешь, я почти не знал этого человека, — произнес Айек, не смотря на меня, — а ведь мы работали с ним не один год. Да, немало дел и денежек прошло через наши с ним руки. Теперь мне придется выкручиваться одному. Грустно, э?
— Мне очень жаль, сье, — вздохнул я и снова приложился к фляге: меня трясло.
— Нам нужно сматываться, — резко произнес Эйно, пряча пакет с бумагами под одежду. — Айек, я могу забрать тебя с собой и высадить южнее. Пойдешь?
— Князь, я боюсь воды, как преисподней, — грустно отозвался тот. — Не беспокойтесь обо мне, я справлюсь сам. Лучше бы вы подарили мне свой новомодный карабин…
— Он пеллийский, — удивленно нахмурился Эйно, — центрального боя, на пять зарядов. Где ты найдешь патроны?
— Они уже перестали быть такой проблемой, князь.
— Тогда держи, — все еще удивленный, Эйно бросил вельможе свое оружие, и тот, на лету перехватив тонкое тело карабина, нежно погладил его рукой:
— Купить такой я не могу… а патроны как-нибудь достану.
Прощайте, князь! Вы всегда найдете меня! И не возвращайтесь в эту проклятую дыру. Прощайте!
Когда мягкий стук копыт растаял в темноте, Эйно внимательно посмотрел на меня:
— Ты зарядил пистолеты?
Я вытирал свой меч о грубую холстину убитого мною разбойника. Удивленно подняв брови, я выпрямился и достал оба пистолета, те, что дал мне Иллари, — в них были заряды, снаряженные мелким, как пыль, пеллийским порохом: я заряжал их при Эйно.
— Вы же видели…
— Тогда к морю. Видят боги, суша приводит меня в ужас! Задуй свечу.
Нещадно пиная лошадей пятками, мы провалились в ночь, благо вечерняя луна была скрыта темными осенними тучами. Через пару часов отчаянной скачки (наверное, знаменитые гайтанские драгуны, глядя на нас, померли бы с хохоту) боги указали Эйно дорогу, которая вела к морю.
— Князь, — негромко позвал я, когда он пустил своего измученного мерина шагом, — дело действительно так плохо?
— Никогда не называй меня князем, — ответил мне из темноты преувеличенно ровный голос, — если не хочешь получить по ушам. Да, дело плохо. Возвращение домой откладывается. Нам придется спуститься еще южнее… и мы наверняка прозеваем западные ветры. Проклятье! Я надеялся вернуться на Острова раньше, чем в этом полушарии наступит зима.
Не решаясь тревожить моряка своей болтовней, я погрузился в размышления. Ситуация будоражила меня: гайтанский граф, работающий для пеллийского корсара, сражение с загадочными разбойниками, явно нанятыми для того, чтобы захватить всех нас, наконец, странные векселя, из-за которых умер бородатый шпион… что все это могло значить? Какие векселя могут стоить того, чтобы из-за них гнать через океан новейший, прекрасно оснащенный корабль? Какие вообще демоны могли заставить Эйно высаживаться здесь, в Гайтании — разве далекая, совершенно чужая для нас Пеллия имеет здесь какие-либо интересы? В последнее мне совершенно не верилось. Страна, отстоящая так далеко, не может иметь никаких интересов в землях, отделенных от нее тысячами миль океана. Даже если этот океан преодолим для ее судов! Торговля — может быть, но политика: о, нет! Это чепуха. Но что же тогда?
Качаясь в жестком седле, я и не заметил, как далеко на западе появился ущербный серп утренней луны. Вскоре мое ухо уловило далекий шорох прибоя. Эйно снова вывел нас верной дорогой. Четверть часа спустя лошади спустились на галечный пляж, и Эйно отстегнул небольшую седельную сумку.
Только теперь я заметил, что сундучок, с которым мы покинули таверну, исчез. Наверное, решил я, в нем была плата для графа Айека, и он принял ее, не тревожа работодателя. Это было благородно с его стороны… Эйно тем временем завозился перед небольшой складной треногой, водружая на нее нечто, напоминающее собой толстую колбасу с крохотными крылышками по бокам. Не понимая, что он делает, я почел за благо отойти в сторону. Седой высек искру, поднес к «колбасе» маленький язычок пламени, и она вдруг злобно зашипела в ответ. Эйно отшатнулся — неожиданно взвизгнув, ракета сорвалась с места и ушла в темное еще небо, чтобы, дугой домчавшись почти до горизонта, вспыхнуть там ослепительно-яркой зеленой каплей.
— Я видел такие на ярмарках, — заметил я, давясь горьким дымом.
— Такие? — скептически отозвался мой наставник. — Ну, я так не думаю. Сейчас нам ответят.
Словно услышав его слова, над горизонтом вспыхнул крохотный красный глаз. Он горел несколько секунд, медленно опускаясь в море — поглядев на его падение, Эйно удовлетворенно вздохнул и вернулся к лошади.
Он горел несколько секунд, медленно опускаясь в море — поглядев на его падение, Эйно удовлетворенно вздохнул и вернулся к лошади.
— Можно позавтракать, — сказал он мне, вынимая из сумки холодного гуся и вино.