А «Птица» уцелела! Больше никого уже не было рядом, никого живого, только чей-то раскаленный пепел, и позади тоже так мало оставалось живого… а здесь — они с Аланом и какой-то марцал. Алан выпустил в крейсер остаток торпед, Толик влепил ещё четыре снаряда в серую бугристую броню — в упор. «Птица» держалась чуть дальше и до сих пор не стреляла, Толик присмотрелся к ней и прислушался к её пилоту… под брюхом «Птицы» висел не обычный контейнер с торпедами, а какая-то странноватая хрень… в пилоте же чувствовалась некоторая неуверенность…
Это длилось недолго. В сущности, это вообще не длилось. Какие могут быть колебания… Между марцальским корабликом и крейсером протянулся ослепительный мелочно-белый луч — видимый в вакууме луч! — и там, где он коснулся брони, вспыхнуло новое солнце.
Оно налетело на Толика и перетекло в него, горячо распирая изнутри голову и все тело…
Разогнанный до трети скорости света, пучок ионизированного антицезия — двенадцать граммов — почти весь прореагировал с веществом брони, породив огромной силы выброс электромагнитных квантов во всем спектре: от инфракрасного до гамма; при этом на долю жесткого гамма-излучения приходилось девяносто пять процентов выделившейся энергии. Все, что представляло собой хоть какую-то преграду на пути радиации: металл, керамика, человеческие кости, — мгновенно раскалялось до звездных температур и испарялось…
В радиусе тридцати километров не осталось ни единого живого существа — не спасали ни броня имперских крейсеров, ни триполяр землян и марцалов. В радиусе ста — ста пятидесяти километров многие получили смертельную дозу облучения. И даже поверхности планеты поток радиации достиг не таким уж ослабленным: в эпицентре взрыва на квадратный метр пришлось сорок-пятьдесят рентген. К счастью, это был далекий ревущий юг Атлантики — место, почти пустынное в это время года.
Поэтому и с поверхности Земли никто не заметил появления в небе летающего острова.
Глава двенадцатая
Летающий остров
Все ещё 24 августа 2014-го
— Не притворяйся, — сказали ей. — Ты дышишь не так.
Юлька открыла глаза.
— Ты дышишь не так.
Юлька открыла глаза. С болью свела взгляд. Перед нею расплывчато белела огромная бледная рожа. Потом рожа отодвинулась и растроилась, и Юлька все вспомнила.
— И не дергайся, — сказал Антон, усаживаясь на свое место и брякая о столешницу большой пластмассовой чашкой. Юлька провела языком по губам, слизывая холодные капли. Теперь она чувствовала, как вода стекает по шее, как холодеет и мокнет майка на груди… Она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой — руки ей стянули за спиной, а ноги примотали к ножкам стула. Ноги она ещё кое-как чувствовала, а руки — уже нет. — Дергаться бесполезно.
— Что вы сделали? — спросила она невнятно, но её поняли. — Зачем?
— Мы. Тебя. Связали, — сказал Антон очень раздельно. — Если будешь делать то, что надо, — все будет нормально. Если попытаешься выдрючиться — пеняй на себя.
— Не понимаю. Что — делать?
— Пока что — просто отвечать по телефону. Если он будет ещё звонить. Что у нас все в порядке. Есть, так точно. Ясно?
— Нет. Вы что-то задумали?
— А то. Иван, растолкуй ей. Я не могу… — Он сморщился, как от зубной боли.
— Они нас за кроликов держат, — сказал Иван. — Думают, нас разводить легко. Думают, мы дурни. Ты вообще-то поняла, что этот Барс замыслил?
— Как ты смеешь… так… о марцале…
— Смею. И среди них попадаются… Ты хоть поняла, что он предатель? Или ещё нет?
— Предатель? — У Юльки пересохло в горле. — Кого он предал? Кого?
— Кого-кого… Своих, кого же еще. Детонаторы фальшивые, ясно? Я случайно засек. Учебные они. Там маркировка на них специальная. Так кто он после этого?
Юлька втянула воздух. Выдохнула. Сердце, на секунду остановившееся, заколотилось.
— Так ведь так и было задумано, — сказала она. — Чтобы те, — она коротко вздернула лицо вверх, — были уверены, что все по правде. А как они узнать могут? Спросить кого-то из нас. Знаешь, как они умеют… И мы должны быть уверены, что взрыв будет. Что все по-честному. А вы теперь…
— Бу спока, — сказал Иван, ухмыляясь. — Все и будет по-честному. Мы свои детонаторы поставили. Настоящие.
— Двенадцать штук, правда, — вмешался третий, Петр. — У нас всего двенадцать было. Но и этого хватит.
— Так вы хотите… взорвать?
— А ты хочешь сдаться?
— Но марцалы не собирались взрывать город! Они только хотели этим козырнуть. Вы что, ребята! Это же марцалы. Это же… наши! — У неё не нашлось другого довода.
— Значит, ты хочешь сдаться, — как бы не слыша её, сказал Петр. — Значит, ты такая. После всего… после пацанов сгоревших… Ты сама-то кто? Слухачка щипаная, придонный персонал. Тебе-то все одно ничего не грозило…
— Не заводись, — сказал Антон. — Она ничего такого не сказала.
— Нет, сказала. Сказала, что хочет сдаться.
— Не сказала.
— Сказала, я сам слышал.
— Не сказала.
— Сказала, я сам слышал.
— Ничего ты не слышал. Уймись. А ты, — повернулся он к Юльке, — тоже думай. Откуда ты можешь знать, что они хотели, чего не хотели? Телепатка, что ли?
— Немножко, — соврала Юлька. — Я знаю, когда говорят правду.
— Ну и?..
— Барс мне именно так и сказал: козырнуть. И я поняла, что это правда.