Минут через двадцать к ним присоединились митек с Леночкой и Коля с завлитшей.
— Нет, Зин-Санна, — устало говорил Коля, — не знаю, как там у вас на театре, особенно если с точки зрения Станиславского и вот так вот искоса и с прищуром, а издавать можно любую фигню легко и непринужденно — ничего в предмете не понимая, не веря, не думая — никак, в общем.
Взять ту же «Лампаду-пресс» — ну, знаете: «С Иисусом по жизни», «Бог, Любовь и мы с тобой», «Сто самых знаменитых исповедей»…
— И что?
— Я с их главным вот так знаком. — Коля сделал жест, словно небрежно слепил снежок. — Представьте себе, он уверен, что Христа осудил царь Соломон.
— То есть вы ставите себя на одну доску с этим невежественным типом?
Коля терпеливо выдохнул.
— Мы стебемся над современной мифологией. Которая нелепа и смешна сама по себе. Вот и все.
— Но для миллионов людей то, что вы считаете мифологией, — основа жизни… символ веры, если хотите. Они-то читают ваши книги с надеждой!.. А вы глумитесь над этой надеж… надеж… ой!
Она икнула и стала лиловой вся.
— Зиночка, Зиночка! — Возникшая ниоткуда бабка Калерия подхватила завлитшу под локоть и быстро увлекла за собой.
— Значит, Коля, ты уверен, что вся эта летающая посуда — всего лишь современная мифология? — немедленно развернулся академик к издателю.
— Натюрлих. — Тот сложил руки перед грудью и коротко поклонился.
— И что, никакие факты?..
— Ты меня удивляешь, Максим, — сокрушенно вздохнул Коля. — Ты мне ещё про спектральный анализ Туринской Плащаницы расскажи. Или про железную колонну в Дели. Хочешь, я тебе сейчас на месте двадцать доказательных версий её инопланетного происхождения выдам? Потерянный ключ от стартера летающей тарелки, любимое животное кремнийорганического шеф-повара альдебаранского посла, аленький цветочек для зеленого человечка с голубыми глазками… Еще надо?
— Знаешь, Николай, — обиженно сказал академик, — я не приемлю такой стиль в научной полемике.
— Макс, тормоз ты наш ласковый, ну какая, к хренам, может быть полемика за четверть часа до Нового года?
— Да, действительно, — удивился академик. — Я и забыл…
— …Они, гады, эти доллары печатают, как талоны на сахар, — рядом со спорщиками, нисколько не интересуясь разговорами о возвышенном, просвещал Леночку митек. — На них всю эту Америку можно пятьдесят раз скупить, и ещё останется, поняла? Он же, бакс этот поганый, дешевле стоит, чем бумага, на которой его напечатали. Даже по их свинским законам они за него платить не обязаны, не обеспечен он ничем, поняла? Он же даже горит плохо! А мы, придурки, эту бумагу коллекционируем. А когда вся эта Америка рухнет, как МММ, — тут-то мы и останемся с этой коллекцией. Поняла?
— А если только новые купюры брать? — нашла выход Леночка.
— Ой, блин!.. Ну ты, сестра… На экономическом, говоришь, учишься? Может, тебе в Америку распределиться? Там в баксах платят!
Леночка обиделась:
— В Москве тоже в баксах платят! И побольше, чем в Америке!
— Так за то, чтобы в этом гадюшнике люди жить могли, им вообще должны молоко бесплатно давать! И водку! И… и… в общем, чтоб шайба у них треснула! Об ихний бордюр.
— Поребрик, — автоматически поправила Леночка.
— Дык! Рубишь, сестра! А теперь слушай ещё раз про баксы…
Вплетаясь в общее жужжание и сизоватый дым, крутился на кухне и ещё один важный разговор.
— Дык! Рубишь, сестра! А теперь слушай ещё раз про баксы…
Вплетаясь в общее жужжание и сизоватый дым, крутился на кухне и ещё один важный разговор.
— Да это игруха на все времена! — размахивал руками токарь-фидошник. «Легионер» внимательно слушал его, забравшись на подоконник с ногами. — Где сейчас «Дум»? Где «Дьябло»? Где «Дюна»? Там же, где «Диггер»! В верхнем регистре! А «Герои» — это вещь! Ты прикинь, вот ты отстраиваешь город, затариваешься драконами и идешь на его столицу. А эта падла дожидается, пока я отойду, и ломит к пустому городу, у меня там две горгульи просто так сидят, потому что денег не хватило, когда они вылупились. И все! Он уже думает, что выиграл! Хренушки! У меня артефакт есть такой — он же не знает! — типа сандаликов с крылышками, и я через горы, прямиком, ему на голову — хрясь! Двести драконов! Это вам не хрен собачий! Правда, когда я об его десять тысяч скелетов зведанулся — тоже мало не показалось… Но круто! Стратегия чисто по маршалу Жукову. Копишь все, что есть, а потом ломишь паровым катком, фиг с ними, с потерями. Одних побьют — новых нарожаем. Были б деньги. Гениальная игрушка! Подожди, а ты разве не играла?
— У меня не пошла, оперативки не хватило.
— А у тебя мозгов сколько?
— Шестнадцать, — смутилась Вита.
— Плохо тебе, — посочувствовал токарь. — Надо добить. Чтоб не мучилась. Тебе кто машину собирал?
— Да просто в магазине купили.
Токарь лишился дара членораздельной речи:
— Да вы… да на хрена… та епть… лишние, да? В магазине! Ну бли-ин…
— А что, по-твоему, — обиделась Вита, — у меня свои? Папа сказал, чтобы только на гарантии! Если грохнется — ты будешь чинить?
— А хотя бы и я! У тебя мать какая? Родная?
— А я знаю?
Академик отвлекся от летающих тарелок и напрягся.
— Придется смотреть. К тебе когда лучше подъехать? — Токарь полез за блокнотом. — Хрена ль нам эта гарантия… Что-нибудь подберем. Наверняка там внутри распальцованных железяк до черта, сделаем встречный апгрейд. И мы с тобой по сеточке, по сеточке…