Через полчаса ему ответили, что принц в горах и из-за сильных гроз практически недоступен для переговоров. Возможен только обмен шифротелеграммами. Адам подумал и продиктовал вопрос: имелись ли среди погибших тела представителей неидентифицированной расы?
Все это время он пытался по селектору связаться с Мартыном, но тот был неуловим. Наконец Адаму сказали, что Мартына сегодня не будет.
Адам не поленился сходить в приемную и написать Мартыну кляузу на самого же Мартына: что-де обещанный приоритет «экстра — четыре креста» является ничего не значащей фикцией, что даже необходимую установочную информацию приходится добывать самостоятельно и обходными путями (он написал «через жопу», потом аккуратно зачеркнул) и что, наконец, без полного допуска ко всем материалам и фигурантам этого дела он, Адам, больше и шагу не сделает, чтобы не выглядеть совсем уж полным идиотом.
Выйдя из штаба, Адам перекусил в маленькой, на три столика, пышечной — и поехал в Кавголово.
Абалмасова он не видел уже полтора года. За это время многое могло произойти, многое измениться… Адам всерьез ни на что не рассчитывал. Но оставлять Абалмасова в тылу почему-то не хотелось.
Ромка Абалмасов был неимоверным фанатом марцалов, но совершенно не таким, как молодняк. Адам некоторое время был этим весьма озадачен, пока не понял сути дела. В Ромкином фанатстве не было места любви. Он любовался, но не любил. Старался узнать все, но — не любил. Восхищался — но не любил…
Семь лет назад Ромка подорвался в Боснии на старой мине, обследуя остатки имперского катера, сбитого марцальскими сторожевиками. Кажется, тогда он даже не горевал по отрезанной ноге. На пенсии у него наконец появилось достаточно времени для удовлетворения своего страстного любопытства.
Подъехав, Адам посигналил. Из открытой двери тут же выглянула Ксюха, дочка. Махнула приветливо рукой и побежала загонять в конуру огромную черную бесформенную собаку. Следом за Ксюхой на крыльцо вышел Ромка, похожий на капитана Сильвера: лохматый, с повязкой через глаз, в тельняшке и с костылем. У него имелся нормальный фиброкарбоновый протез, но дома и в жару Ромка предпочитал разгуливать именно так. Загаром он мог посоперничать с Адамом…
После объятий и обмена приветами от общих приятелей и бывших сослуживцев сели за стол и под острые огурчики и молодую рассыпчатую картошку с укропом уговорили пузырек фирменного абалмасовского «Йо-хо-хо», произведенного из сахара и едва проросшего ячменя. Ромка утверждал, что у тех пятнадцати ребят этого напитка было немерено, а потому им был и черт не брат, и любые мертвецы сохраняли природное добродушие и леность. Адам же, напротив, всегда утверждал, что писать нужно «Йохо Хо» и что это японское женское имя… Потом Ромка локтем отодвинул в сторону пустую посуду и, трезво глядя Адаму в глаза, сказал:
— Ну, вываливай. Что-то серьезное?
— Видимо, да. — Адам вытянул из пучка длинную укропину и стал её медленно жевать с верхушки. — Почитай-ка вот это. И скажи, стоит мне доверять источнику или послать его подальше…
— Давай.
Он протянул Абалмасову конверт, полученный вчера от Коли. Тот развернул бумагу, быстро забегал глазами, уголки его губ медленно загибались кверху.
— В общем, явной лажи не вижу, — сказал Абалмасов, дочитав. — Кое-что я представляю иначе, но… в общем, это детали. Можно познакомиться с ребятами, которые это писали?
— Боюсь, что пока нет, — сказал Адам.
— Жаль, жаль… Значит, ты теперь ими занялся? А с какой подачи?
— Помнишь, ты говорил, что те марцалы, которых мы видим, — это не вся их цивилизация, а только этакий кавалерийский отряд специалистов — и что мы можем лишь пытаться реконструировать целое по этой маленькой и специфической части?
— Ну. Говорил.
— И что ты смог реконструировать?
— Ни хрена я не смог. Так… частности. Причем, как ты понимаешь, все это достаточно бездоказательно. Уж очень мало неоспоримых зацепок. Можно слепить так, а можно — этак… Ты понимаешь, да?
— В общем, понимаю.
— Скажем, я почти уверен, что картинки их родной планеты, которые они нам показывают, — сплошное фуфло. Они живут не там, не так…
— Ни фига себе.
— Скажем, я почти уверен, что картинки их родной планеты, которые они нам показывают, — сплошное фуфло. Они живут не там, не так…
— Ни фига себе.
— Но я так и не установил, где они живут и как. Несмотря на все мои усилия. Я знаю о них столько, что могу уверенно сказать: я ни хрена о них не знаю.
— Как ты это понял?
— Долгая история… Началось с того, что в одном их кино засек мелкий технический сбой. Зацепился за него, стал присматриваться… Помнишь, когда ещё были компьютеры — на них делали всякие рисунки, фильмы…
— То есть что — у марцалов есть компьютеры?
— Уверен, что есть. Ясно, что не такие, какими были, наши, — хроносдвиги им по хрен…
— Ясно… Значит, и в этом они нам врут.
— Врут. А ты на чем их подловил?
— Не сообщают некоторые особенности своей аппаратуры.
— То, что они могут записывать, передавать на расстояние… это, да?
— Это. Тоже засек?
— Угу.
— А что они ночные или сумеречные звери — догадался?
— Давно.
— Блин.
— Вот я и говорю…
— Тогда что в них настоящего?