Санька понял, что Макарушкин издевается. Штука, которую он держал в руке, была обычной «щекоталкой» — оружием экипажей невольничьих кораблей. Их изучали в школе. Малая мощность — зуд, средняя — боль, высокая — судороги и шок. Если снять с предохранителя — мгновенная смерть.
— Отдайте, — приказал Барс. — Это не игрушка. Это лучевое оружие.
— Так я и сам вижу, что лучевое, — охотно поддержал Макарушкин, но с места не сдвинулся. — И кино было такое: «Лучи смерти». Там марсиане ими орудовали. Хотя нет, кино как-то иначе называлось…
Марцал, кажется, растерялся. И одновременно насторожился. Поэтому он откинулся поудобнее и тихо-тихо, почти вкрадчиво попросил:
— Господин офицер, отдайте мне мою вещь и объясните внятно, чего вы добиваетесь.
— Я? Добиваюсь? — Макарушкин пожал плечами. — Помилуй Бог, я всего лишь любопытствую.
— Как вас зовут?
— Да ну что там зовут… — застеснялся землянин. — Макарушкин зовут. Василий Иванович. А то ещё полковником кличут. Но это редко. Нравы у нас простые, не то что на флоте.
— Насколько я понимаю, господин Макарушкин, вы не хотите исполнять, но в то же время не осмеливаетесь самостоятельно отменить преступный приказ, отданный вам каким-то старшим офицером, я правильно изъясняюсь? Но вам должно быть известно, что военные советники моего ранга могут быть подвергнуты обыску или допросу только в присутствии консул-координатора или, как исключение, в присутствии ещё двух старших офицеров марцальского флота или Генерального штаба. Я рекомендую вам быстро разыскать…
Дядя Адам отстранил Саньку, сделал несколько быстрых-неслышных шагов и, оказавшись у марцала за спиной, резко спросил:
— А тех мальчишек, которых ты вместо взрывателя использовал, — ты их в присутствии офицера-воспитателя обрабатывал?
Марцал обернулся на голос и — Санька глазам не поверил — мгновенно побледнел.
— Послушайте, Адам, — неуверенно забормотал он, — я же вам все объяснил ещё в госпитале…
— В госпитале ты мне рассказывал, что ты в полной жопе. Но ты почему-то забыл сказать, что главное дерьмо в этой жопе — ты сам. Теперь меня интересуют детали. Во-первых, эта.
Он что-то показал марцалу. Тот заерзал, задергал прикованной рукой.
— Я просто не успел как следует… Адам, это учебные взрыватели, посмотрите на маркировку. И вообще, уберите эти кандалы и давайте поговорим как цивилизованные люди…
— Так я слушаю. Очень внимательно. Откуда должен прийти сигнал на эту штуку?
— Да никакого сигнала!.
. — Голубые глаза марцала высекли синие искры.
— Он врет, — сказал сзади Антон.
— Я знаю, — холодно сказал Адам. — Ты все время врешь, и так меня достал этим враньем… Вообще вы все — все время врете. Голова раскалывается, столько приходится держать в ней вашего вранья и сортировать, сортировать… Так вот: теперь ты врешь зря. Потому что спасет тебя только святая правда. Чистая, как вода горного источника. Ты, кажется, самого главного ещё не понял: я с тобой сделать могу все, что захочу. Могу к стенке поставить. Могу кусочками нарезать. Могу в дерьмо головой сунуть — тебе там самое место.
— Адам, вы с ума сошли! Вас же после этого самого… мелкими кусочками… причем — ваши люди!..
Адам подошел вплотную, наклонился и в упор посмотрел на марцала.
— Ты, Барсик, не шуми. Ты ведь ещё дите малое. Мало битое. Просто никто ничего не узнает. Ну, провалил один придурок террористическую операцию и от позора застрелился из личного оружия. Иваныч, — позвал он, не отводя глаз от Барса, — проверил, батарейки там свежие?
— Судя по индикатору, две трети заряда. Если бить по максимуму, то хватит ещё на десяток таких, как он. А по минимуму… три часа здорового смеха, я думаю.
— Вот и разобрались. — Дядя Адам говорил все тише, а марцал бледнел все сильнее. — Откуда придет сигнал?
— Не будет никакого сигнала!
— Ты сказал, что сам готовил эту операцию.
— Только свою часть!
— Взрыватели не учебные. Маркировка — вранье. Откуда придет сигнал?
— Не знаю!
Адам взял марцала за шиворот и встряхнул.
— Надо было тебя, сука, выпороть, а не тех пацанов, которым ты головы заморочил. И ещё не поздно. Или ты заговоришь, шакаленок, — он отпустил марцала и брезгливо вытер руку, — или мы начнем проверять, чего ты больше боишься. Имперцы парламентера ещё не прислали, так что время у нас есть. Иваныч, свистни двух ребятишек покрепче.
Макарушкин просто махнул рукой, и за спиной Саньки произошло какое-то движение.
А марцал вдруг почему-то успокоился. В голосе снова появились уверенные и этакие барственные нотки.
— Послушайте, Адам, это варварство, и никто вас не поддержит. А главное — оно совершенно бессмысленно. Я всей душой готов с вами сотрудничать, а вы почему-то заставляете себя совершить насилие надо мной. Но ведь это насилие прежде всего над вами!
Адам подскочил к нему и сделал быстрое движение. Спокойно отошел в сторону. Марцал свободной рукой держался за лицо, из его удивленных глаз градом катились слезы.
— Анатомия у нас очень сходная, — мерно, как на лекции, заговорил дядя Адам. — Но вы её плохо знаете. У вас просто не было необходимости её изучать. Кончик носа — штука чрезвычайно чувствительная. И если ты, скотина, будешь продолжать пороть всякую чушь, я тебе таких точек ещё много покажу. Откуда придет сигнал?