— С белыми флагами, — сказал Адам.
— Вот именно, — сказал старик. — С белыми флагами. И мы, может быть, согласимся их выслушать. Говорят, скоро появится новый визибл: для стариков.
— Не понял, — сказал Адам.
— На флот будут брать не только в двенадцать-четырнадцать, но и после семидесяти. Вот тогда…
Что за бред, неуверенно подумал Адам.
Все может быть, сказал внутри тот, другой. Просто — все. Ну, что мы знаем про эти долбанные визиблы, в конце концов?
Ничего. Нам сказали, что они представляют собой то-то и то-то.
Нам сказали, что они представляют собой то-то и то-то. И нам не оставалось другого, кроме как поверить…
— Да, — сказал Адам. — Очень славно. Теперь мы будем смело отсиживаться за спинами не только детей, но и стариков… Не обижайтесь. — Он положил руку на напрягшееся колено старика. — Я перенервничал. Я ещё никогда не принимал роды.
— Странно, — сказал старик. — Вот я вижу, что вы отважный человек. Мужественный. И так рассуждаете…
— Как назовете девочек? — спросил Адам, тяжело вставая. — Уже решили?
— Дарья, — тут же отозвался старик. — И Александра.
Отделение, где лежал Санька, охранялось куда тщательнее, чем позавчера. То есть удостоверение Адама в конце концов проложило ему дорогу, но — через тройной кордон с вызовами старших офицеров и звонками кому-то совсем уже главному. На окнах в коридоре появились новенькие стальные решетки; коридор в двух местах перегораживали только что прилаженные (еще не всю штукатурную пыль успели подмести) противопожарные жалюзи…
Знакомый врач попался навстречу, на миг замешкался, но проскочил мимо, отвернувшись. Не понял, подумал Адам. Что же здесь происходит?
В кабинете заведующего отделением сидел некто в элегантнейшем сером костюме. Он смерил Адама взглядом, и Адам понял, что серый его узнал — скорее всего по какому-нибудь досье. И, узнав, поприветствовал: лениво наклонил красивую продолговатую голову.
Адам кивнул в ответ как можно небрежнее и, в дальнейшем игнорируя постороннего полностью, обратился к заву, с которым за все предшествующее время успел переброситься лишь парой обязательных фраз:
— Вадим Викторович, приветствую вас! Как дела у моего племяша? Можно с ним поговорить?
Зав, милейший Вадим Викторович, привстал из-за стола и расплылся вдруг в широченной улыбке:
— А вот можно! Адам… э-э…
— Евгеньевич, — подсказал Адам.
— Молодец мальчишка наш, просто представить себе невозможно! Пойдемте, я вас провожу, а то лечащий его сейчас на консультации в инфекционном… вы меня подождите минуты три, инспектор?
Серый снисходительно кивнул.
— А чего это вы в хирургическом облачении, полковник? Меняете род службы? — Зав продолжал журчать, выходя из кабинета, но в коридоре тон его резко переменился: — Адам! Мальчишка выцарапался. Это какое-то чудо. И его тут же захотели забрать. Комитет, понимаете? Перевести в Лондон. Я уже молчу, что для перелета он слаб… Ваше начальство может что-нибудь сделать? Чтобы не отдавать?
— Забрать только его? — тихо спросил Адам.
— Так. — Вадим Викторович остановился и взял Адама за пуговицу. — Сейчас вы мне быстренько перечислите, что знаете сами, а я пройдусь по вашему списку…
— Пара обожженных и пораненных мертвых — и такая же пара…
— Ни слова больше. Они хотят вывезти трупы, мы отбиваемся: некоторые биохимические анализы ещё не закончены, я уже молчу про посевы флоры. Я думаю, мы сможем продержать тела у нас ещё несколько дней. Говорят, у марцалов есть диагностическое оборудование, которое позволяет весьма сэкономить время, но марцалы пока к нам с просьбами не обращались. А эти растяпы не могут сохранить даже то, что им и так в руки попало…
— Что, котята умерли?
— Один умер.
Второй сбежал. Весь госпиталь перевернули, сейчас по окрестностям шарят. Вон — решетки, понаставили…
— А что со второй парой? — спросил Адам.
— Вы, должно быть, имеете в виду двоих врачей, пострадавших во время пожара в лаборатории особо опасных инфекций? — с нажимом сказал Вадим Викторович. — Состояние крайне тяжелое и в общем-то ухудшается. Мы делаем все, что можем…
Дверь ординаторской открылась, в коридор выглянула женщина-врач с восточным — среднеазиатским? — лицом. В руке её была черная телефонная трубка с длинным витым проводом.
— Вадим Викторович, тут какого-то полковника Липовецкого спрашивают. Это не тот, что у вас сидит?
— Нет, это вот этот, — сказал Адам, протягивая руку. — Спасибо… Слушаю, — в трубку.
— Адам? — Это был голос Мартына.
— Я.
— Ищу тебя по всей матушке-Расее… Логин?
— Щ-805-ИТЗ-027
Логины были одноразовые; сейчас Мартын вымарывал очередной из списка.
— Похоже, что это взаправду ты. Тебе депеша из Аравии. Срочно приедь и расшифруй. Там такие восклицательные знаки…
— Вот сейчас все брошу и приеду. Павел Петрович, здесь кузены буянят. Хотят забрать моего племянника, представляете? Я ничего не понимаю.
— Так… тогда приказ меняется. Жди меня, я сам приеду. И депешу привезу. Шифровальный блокнот у тебя с собой?
— С собой. Я не все в сейфе оставляю…
Ну да. И зав предупредил. И сестра выскочила из палаты, улыбаясь. Но все равно Адам не поверил глазам.
В койке на высоких подушках полулежал истощенный, наголо бритый, весь в синяках, но — сияющий и никакой не старик, мальчишка. Только что с того света? Право, пустяк… Глаза все ещё сидели в глубине глазниц, но оттуда шел такой свет…