Зоны выматывают — каким-то особо изощренным способом. Не всегда физически. Не всегда человек сам способен понять, что именно у него отнимается. Но отнимается обязательно.
Вита знала, что уже никогда не напишет ни одного стихотворения. В том тайном месте, где рождались стихи, теперь был сизый грубоватый рубец.
— Вам домой или на базу, Эвита Максимовна? — обернулся водитель.
Базой называлась гостиница «Гардарика». Ага, вот и развилка…
— На базу.
Она откинулась назад, особым образом повела плечами. Захрустели позвонки.
— Твоя наука, Димочка…
Ким наконец улыбнулся. Наверное, он что-то про себя решил.
Как ни смешно было Вите, но ожидания не сбылись: фитиль не состоялся. И Мартын (в смысле Мартынов Пал Петрович) впервые на её памяти был с утра не гневен, аки Зевс, а удручен и даже растерян. И работу он начал задолго до сакральных девяти часов — тоже впервые на её памяти…
Это здание почти построил для себя какой-то банк — как раз накануне вторжения. Потом банк то ли лопнул, то ли совсем съежился. Несколько лет здание простояло бесхозным, потом в него вселилась Комиссия по инвазии со своим хозотделом, у которого всегда были своеобразные представления о приоритетах. Поэтому даже сейчас два пролета лестниц так и оставались деревянными, а во многих кабинетах по потолкам змеилась временная проводка; зато окна за последние три года меняли дважды, а пол в центральном коридоре выложен был роскошной малахитовой плиткой, по которой совершенно омерзительно визжали угодившие под каблук песчинки.
Мартын жил в кабинете за высокой стрельчатой дверью, на которой в давние времена кто-то нацарапал слово из трех букв: «ШЕФ». Под дверью в некоторой оторопи пребывала тетя Соня, секретарша.
— Ага… — только и сказала она, и Вита вошла. Кабинет, как и все здание, носил на себе отметины избирательного подхода хозотдела. Вита никак не могла вспомнить, как называется ткань, из которой сшили портьеры: рядно, канва или мешковина?..
— Ну, заходи, сиятельство… — Мартын тяжело заворочался в своем кресле, намекая на то, что мог бы вообще-то и встать; напротив него очень прямо сидел какой-то новый персонаж, смутно знакомый: короткий ежик то ли седых, то ли очень светлых, то ли выгоревших волос, сильнейший загар на грубоватом лице, крепкой шее и кистях рук, замшевая легкая курточка неопределенного цвета, светлые вельветовые штаны, простые, но явно очень дорогие туфли… — Вот, Адам, завели мы себе свое собственное графье…
Х-ха! Вита почувствовала, как губы разлетелись в улыбке.
— Адам, — поправила она шефа. — Положено говорить Адам, а не Адам. Вахтангович Чингачук.
— Вита? — Тот распахнул глаза, вскочил, недоверчиво заморгал. — Не может быть…
— Следующая фраза должна быть: «Как летит время!»
— Оно не летит, Вита.
— Не может быть…
— Следующая фраза должна быть: «Как летит время!»
— Оно не летит, Вита. Оно просто исчезает… — Адам качнул головой, коснулся рукой подбородка. — Слушай, а откуда взялось это «фон»? Максим Леонидович — он же просто Гофман?
— Это я слегка прикололась, когда получала паспорт. Но все по-правдашному — дедушка…
— Эй, молодежь, — прервал ворчливо Мартын, — амурам и мемуарам предадитесь потом. Прошу к столу, разложим наши карты…
— Да, Павел Петрович…
— То, что вы уже знакомы, хорошо — меньше сил уйдет на притирку. Значит, так: все ваши дела сдадите. Ты, Адам, — Косенкову. И не возражай. Парня надо приучать к самостоятельности. Хватит ему на помочах бегать. Ты, сиятельство… впрочем, у тебя-то текущих дел уже нет, не так ли? — Шеф как-то криво усмехнулся. — Я, конечно, все понимаю, но на фига ты так торопилась?.. Ладно, не отвечай, я же сказал: понимаю все. Ну отобрали бы, ну навешали бы… ладно, дело прошлое. Я пригласил вас, господа, чтобы сообщить вам преприятнейшее известие: создана новая тема, новая группа под тему, и группу эту составляете вы двое. Чтобы было ещё вкуснее: по всем возникающим вопросам у вас приоритет класса «экстра — четыре креста». Ясно? Рады? Что-то не вижу блеска в глазах, кроме полового…
— Да, Пал Петрович, — невпопад сказала Вита. — А какая именно тема?
— А тема, зайчики, такая… — Мартын вдруг замолчал и задумался. — Сейчас в руки флотских попали двое чужих. Очень странных чужих. В плохом состоянии, но вполне даже живых. Могут очухаться — вряд ли завтра-послезавтра, но через три-пять-десять дней наверняка. Как именно флотские их прячут — ты, Адам, уже понял, наверное. Так вот: надо сделать так, чтобы ты, Вита, была первой, кого эти ребятки увидят, очнувшись. И никаких «кузенов» — на пушечный выстрел… Каким образом — не знаю и знать не хочу. Вам разрешается все. В рамках уголовного кодекса, разумеется. Хотя… в общем, понимайте сами, в каких случаях я сумею вас прикрыть, а в каких — сдам с потрохами. Доступно?
— Вполне, — сказала Вита.
— Уточните, — сказал Адам. — Эти чужие — что нам с ними делать? Просто поболтать за жизнь — или сразу подключать к полиографу?
— Первый вариант предпочтительнее, — сказал Мартын. — И наконец: о подлинной вашей цели знаем мы трое. Для всех остальных вы усердно работаете… над чем вы предпочли бы?
— Истинная сущность марцалов, — скучно сказал Адам. Это была вечная тема, ею занимались почти все, главным образом новички — для разгону и погружения в материал. — Кто они и откуда? И так далее.