— Тем более нужно искать живого…
— Живой сейчас вполне может быть на пути к Владивостоку, как ты его будешь искать?
— Значит, надо лететь туда.
Ты же сам понимаешь…
— А задание?
— Это часть задания. Может быть, самая важная.
— Слушай, — задушевно сказал Адам. — Котенок сумел удрать из больницы — это факт. Но кто тебе сказал, что он уже научился разбираться в расписаниях самолетов? Максимум, что он может использовать, это автостоп.
Вита потрясла головой.
— Кто из нас бредит? Ты или я?
— Витка! — Адам впервые её так назвал, но сам не обратил на это внимания. — Нам нужно. Слушай и не отвлекайся. Нам нужно. Немедленно. Сегодня. Спереть тело мертвого котенка. Пока его не изрезали на кусочки. Иначе будет поздно.
— Спереть, — повторила она. — Спереть… Да, конечно. А как? Откуда? Где он сейчас?
— Если не придумывать всяческой экзотики, то он скорее всего в морге госпиталя. А морг в подвале. А в подвале охрана… Правда, они охраняют не морг. Но пока они там, к моргу так просто не подойти. Нужна легенда, повод, причем самый незамысловатый. Кто ходит ночью в морг? Санитары, если везут свежий труп…
— Следы, следы, следы… Пойдем наниматься в санитары? Так у меня нет санитарной книжки.
— Или, скажем, патанатом, который что-то забыл…
— …в трупе. Вставную челюсть, например. А ещё — слесарь по холодильникам. Пожарник. Полиция — срочное опознание. Достаточно?
— Не знаю. Сами охранники…
— Будете заказывать? — Посторонний голос. Кажется, официантка.
— Да, девушка. Две камбалы на вертеле и два маленьких узо. Есть ещё вариант: отвлечение охраны и взлом.
— Если ты думаешь, что я подойду на эту роль…
— Гхм… Я имел в виду, что где-то там поблизости тусуется твой лохматый друг. По крайней мере тусовался. Это ли не повод для большого шухера?
— Фи, полковник. Что ты там говорил насчет Владивостока?
— Это была версия. Ничем не подкрепленная.
— Ладно. У меня тоже есть версия. Лучше всего любую охрану отвлекает начальство. У тебя есть на примете подходящее начальство?
— Мартын?.. Ой, вряд ли. А вот одна полковник медицинской службы…
Ощущение было — будто она внезапно оказалась в Зоне. Зрение расслоилось, стены стали полупрозрачными, по телу рассыпались невидимые искры. Ее повело так, что она непроизвольно ухватила Адама за локоть.
— Что?
Она замотала головой: тихо!
И стало тихо. Обычные больничные звуки не проникали в ту тишину, которая вдруг окружила Виту. По-прежнему опираясь на Адама, она медленно дошла до двери в Санькину палату. Здесь.
— Адам, — тихо сказала она. — Пока не входи. И никого не пускай.
И переступила порог.
Все в той же объемной искрящейся тишине глухо звякнули металлом пружины — и из-под кровати вылетела серая мохнатая ракета, прямо ей в грудь, и Вита закружилась, чтобы устоять на ногах…
— Ушастый! Ты куда?! — тихо вскрикнул кто-то.
— Все хорошо, — шептала она, прижимая котенка к себе. — Все хорошо…
— Ты… здесь… хорошшо… хорошшо, хорошшо, хорош-то, — урчал котенок.
— Все хорошо, — шептала она, прижимая котенка к себе. — Все хорошо…
— Ты… здесь… хорошшо… хорошшо, хорошшо, хорош-то, — урчал котенок. Не все согласные у него получались, но Вита понимала.
Эгейское море, остров Марос
Весь остров был: три квадратных километра белого камня, колючий кустарник, запущенная оливковая рощица — и два десятка домов на берегу неглубокой голубой бухточки, пристанища для яхт, катеров и лодок. Центром жизни острова был маяк. Когда-то маяк был автоматический, но теперь его снова приходилось обслуживать вручную. Делали это четыре человека, получающие жалованье от правительства. Еще жалованье получали почтальон, полицейский и две школьные учительницы: бабушка и внучка. Остальные так или иначе обслуживали их — да нечастых туристов и рыболовов. На острове можно было перекусить в одной из трех харчевен и купить все что угодно в лавочке с гордым названием «Макси-маркет».
Накануне старая учительница мисс Паола Хенксон, англичанка, попавшая в Грецию сразу после свержения «черных полковников» и так и оставшаяся здесь насовсем, получила письмо от собственной внучки, молодой учительницы, которая сейчас гостила в Ливерпуле у родственников. Внучка писала, в частности, что ей предлагают поступить на полугодовые курсы в университете, это освежит её знания и увеличит кругозор, а это необходимо, потому что на острове они почти отрезаны от мира и мало знают о том, что в мире происходит…
И хотя об этом в письме не было ни слова, бабушка поняла, что в жизни внучки появился кто-то — скорее всего молодой человек. Что, в свою очередь, значит: все классы островной школы, все семь человек, придется вести ей одной.
Письмо привело старую учительницу в странное состояние — между грустью и радостью. Она переоделась в лучшее свое платье и пошла на высокую западную оконечность острова, к развалинам византийской церкви. От церкви осталась только часть фасада с каменным крестом над дверным проемом. Все остальное стало грудой ноздреватых камней, истертых временем и зимними солеными ветрами.
Сразу за камнями земля круто обрывалась в море. Слева рос огромный молочай, похожий на экзотическое хищное растение. Рядом с ним стояла скамеечка из плетеного железа и тонких темных реек, чем-то похожая на скелет неведомого четвероногого зверя.