Она снова закрыла глаза и тяжело вздохнула.
— Кажется, они убили нескольких наших.
Геловани вспомнил оплавленный холм и промолчал.
— Они нас боятся, — пояснила Римма. — И поэтому всегда стараются убить. Но ничего. Теперь они долго никого не убьют.
— Почему? — спросил Геловани, хотя уже, кажется догадался.
— Ребята устроили им моргалочку… Данте, можно мне сесть?
Геловани спросил доктора, и тот пожал плечами: как угодно. Римма приподнялась, придерживая одеяло, села, поджала ноги, закуталась потеплее. Док поймал её руку, стал считать пульс. Кивнул: сиди, если хочешь.
— Скоро здесь будет много наших, — продолжала Римма. — Так что летать они ещё кое-как смогут, а стрелять — только по запаху.
— Визиблы отказали, потому что вы… устроили моргалочку?
— Визиблы — это что? Такие мокрые твари, которые у марцалов вместо глаз?
— Так точно.
— Ну да. Мы. Моргалочку. А что?
— Значит, мы тоже не сможем стрелять?
— А вам это надо?
— Боюсь, что да. Земля в осаде. Только что был штурм… вы его чуть-чуть не застали.
— А кто вас штурмует? Зеленые? С вот такими глазками? — Она оттянула уголки глаз к вискам и вверх.
— Да. То есть это пилоты у них такие, а вообще на кораблях бывают самые разные — и совсем как люди, и почти черти…
— Они нас тоже не любят, — огорчилась Римма. В бездонной глубине нежности зашевелилась осторожность. А может, это был профессиональный рефлекс.
— А они за что? — деликатно спросил Данте.
— Мы им не подчиняемся. Мы никому не подчиняемся. Мы свободные. Делаем что хотим. Летаем где хотим. Мы любим летать. А носить почту и подслушивать чужие мысли не любим. Разве что для себя.
«Надо спросить дока Майе, есть ли таблетки от раздвоения личности», — понял Геловани. Именно раздвоение он сейчас отчетливо ощущал. Его лучшая половина воспаряла на крыльях любви, а эгоистичная и заскорузлая от забот — в ошеломлении перебирала: управляемая гравитация, управляемая телепатия, глушение визиблов, свободный полет в космосе, шестьдесят шестой год, скоро их тут будет много, и они делают что хотят…
— Римма, а зачем вы сюда летели? — спросил он, приготовившись услышать самое худшее — и простить.
— Кто как! — заулыбалась она. — Мы, например, просто соскучились. Подарки везли… Просто в нашей стайке все очень плохо ориентируются, и мы уже несколько раз промахивались. Прилетаем не туда, а там, глядишь, попадется что-то интересное, мы и застрянем. А тут вдруг на помощь зовут. А когда зовут — уже не промахнешься, и слышно очень далеко, дальше всего. Прилетаем, видим — а это Земля. Мы так обрадовались! Особенно когда вас увидели. Я слышала, что земляне уже хорошо летают — не так, как мы, конечно, — но не очень верилось. И тут эти гады… — Удивительные пушистые глаза затуманились слезами.
Майе раскудахтался, захлопал крыльями, заставил Римму лечь и с превеликой важностью стал считать пульс. И тут подал голос Исса:
— Командир! Полоса прямо по курсу. Мне самому садиться или лучше вы?
* * *
— Адам!
Непонятно, как она его узнала — по одежде, походке, жестам? — или же просто почувствовала, что это он. Вместо лица было тесто, багровое, вспухшее, в пузырьках и мелких ранках. Глаза еле видны под черными веками. Вита всхлипнула и сделала то, за что с детства ругательски ругала героинь боевиков, которые бросаются на шею израненным героям, не думая, сколько переломов и синяков они при этом зацепят.
— У-уй, — сказал Адам.
Вита в испуге попыталась отступить, но в спину уже впечатался Кеша и всеми четырьмя лапами обхватил обоих.
— Ничего, ничего, — сказал Адам, приобняв её правой рукой. — С виду оно страшнее, чем на самом деле.
— Что оно?
— Щекоталка, И ещё шоковая граната. И ещё какая-то дрянь, я не понял. А что у вас?
— О-ой… Кешенька, отпусти нас, пожалуйста, нам поговорить надо.
Кеша мурлыкнул и умчался к дальней стеночке Ковчега — там они с Кимом играли в мячик.
А Вита, оглядевшись по сторонам, понизила голос и повторила:
— Нам надо поговорить.
— У нас будет ребенок? — сострил Адам.
— Ребенок у нас уже есть, — отмахнулась она. — Хуже другое. Я полчаса назад заключила союзный договор с расой эрхшшаа. О взаимной обороне и нападении.
— Что, друг на друга? — тупо спросил Адам.
— Нет, на Империю, — терпеливо пояснила Вита. — Они их тоже задрали. В смысле, имперцы — котов. И они уже летят сюда. В смысле, коты.
— Много?
— Пока не очень. Им лететь далеко. А те, кто в ближних пределах, уже летят. Теперь понял?
— Давай ещё раз. Начни с ребенка. У меня что-то с памятью.
— То есть ты ничего не помнишь? — В голосе Виты зазвенела неподдельная обида. Потом она не выдержала и фыркнула.
— Витка, тебе нестыдно издеваться над калекой? Объясни по-человечески.
— По-человечески этого не объяснишь, — задумчиво сказала она. — А по понятиям эрхшшаа, — она легонько кивнула в сторону котов, — мы с тобой теперь Кешины родители. И сами тоже эрхшшаа. Вроде как приемные. Понимаешь, правительства у них как такового нет. Просто они всегда делают то, что велит долг и честь. Ну, в острой ситуации. Между своими-то они вообще не конфликтуют. А с чужими — все воспринимают очень похоже. И действуют соответственно. И сейчас они все, кто узнает, что есть Кеша, у него есть родители, а у них есть планета, на которую напали имперцы, которые и так их задрали, — все бросают и летят сюда. Поскольку все это началось из-за нас, нам и решать, что именно нужно делать. Теперь понял?