Эти взрывы реакторов Юлька помнила наизусть, проходили и в школе, и на курсах: наша подводная лодка «К-74» в Баффиновом море, исследовательской центр «Дантон» в Бретани, атомная опреснительная установка в Катаре… На фоне прочих катастроф, связанных с хроносдвигом: падений почти всех самолетов, находившихся в воздухе, столкновений поездов и кораблей, всяческих пожаров и взрывов — это не производило впечатления чего-то особенного. Правда, считалось, что остальные реакторы — многие тысячи! — не взорвались тогда только благодаря марцалам…
— Тебя не шокирует такой цинизм? — спросил Барс после паузы.
— Нет, — сказала Юлька. — Я бы сама — именно так…
— Реакторы теперь остывшие, — медленно проговорил Барс, словно пробуя на язык каждое слово, — боеголовки взорваться не могут, все остальное — несерьезно… Кроме одного.
— И это?.. — выдохнула Юлька. Барс посмотрел куда-то в сторону и вниз. Потом — прямо Юльке в глаза. Ее обдало жаром.
— Стартовые антигравы, — сказал Барс. — Их почти три тысячи по всей планете. Если разогнать антиграв до полной тяги, а потом взорвать простой взрывчаткой…
— Я поняла, — прошептала Юлька.
Если взорвать антиграв на полной тяге, то от него, как от упавшего в воду камня, медленно — чуть быстрее ста метров в секунду — разойдется вихревой жгут, «бублик», внутри которого перепады гравитационного поля превысят десятки, а то и сотни тысяч g. «Бублик» будет тонкий, в какие-то метры диаметром, и пойдет он на уровне земли строго по изограве, превращая в молекулярную пыль все, что окажется у него на пути.
«Бублик» будет тонкий, в какие-то метры диаметром, и пойдет он на уровне земли строго по изограве, превращая в молекулярную пыль все, что окажется у него на пути. Напряженность поля внутри этого жгута будет ослабевать не так, как оно принято у всякого рода электромагнитных излучений и обычной, то есть не вихревой, гравитации: в зависимости от квадрата расстояния, — а по очень сложной кривой с двумя горбами (преодоление виртуальной одномерной сферы Шварцшильда в ту и в другую сторону) — и потом почти отвесным падением вниз, к нулю. Так что зона разрушений будет с четкой границей, проведенной громадным циркулем: вот здесь перемолото в пудру, а здесь — даже не вылетели стекла…
На теле Земли уже есть два таких круга: в Австралии и Марокко. Имперцы расстреляли антигравы с орбиты. Это было довольно давно — лет восемь назад. С тех пор базы КОФ строили только вблизи крупных городов.
— Это не должно быть пустой угрозой, — вздохнул Барс. — В вашу решимость должны поверить. Несмотря на то, что вы никогда не исполните угрозы…
Волна мрачного, торжественного восторга приподняла Юльку, расправила ей крылья…
— Они поверят, — мрачно сказала Юлька. — Они нам так поверят… как никому ещё в жизни не верили…
* * *
За истекшие сутки ослепленная дивизия, по-настоящему не вступая в бой, потеряла двадцать три борта и двадцать восемь пилотов, причем большая часть их просто пропала — растаяла в небе… Из боев вернулись только четыре «Портоса» и один тяжелый «Медведь» — такой избитый, что непонятно было, как единственному уцелевшему пилоту удалось посадить эту неповоротливую махину.
Вернувшиеся докладывали: имперские фрегаты действовали группами по пятнадцать-двадцать кораблей, расположенными в три-четыре эшелона по вертикали — классической «этажеркой», — загребая широко: от верхних слоев атмосферы до радиационных поясов. Скорее всего они имели единственную задачу — вымести с орбиты, загнать в атмосферу, а ещё лучше — прижать к земле весь земной флот. И ещё похоже было на то, что командование имперцев раздобыло что-то покруче обычных визиблов и импульсной связи: эскадры фрегатов маневрировали слишком уж слаженно…
Приказ командования КОФ на одновременный удар всеми силами пришел в четыре утра; вылет был назначен на семь Гринвича, то есть на десять пулковского. База могла выставить двести восемь исправных тяжелых сторожевиков «Портос» и «Медведь», девяносто легких «Арамисов» регулярной дивизии — то есть с опытными экипажами, — и сто два учебно-боевых «Арамиса» Школы, на которые претендовали почти три сотни выпускников, оставленных для службы в Пулково. И ещё две тысячи триста гардемарин, не дожидаясь формального производства в мичмана (это должно было произойти только послезавтра), неслись в эти минуты на базы Сыктывкар-17, Неман, Лиепая, Орел, Янтарная, Ярославль-Главный — туда, где их ждали новенькие «Арамисы», наштампованные на заводах Т-зоны «Московия». Кораблики, предназначенные для их первого и скорее всего последнего боевого вылета.
Земля готовилась обильно плеснуть кровью во враждебное небо…
Глава одиннадцатая
Враждебное небо
24 августа 2014 года
…Старший мичман Толик Севернов, по прозвищу Мохнатый, оказался в числе тех счастливчиков, которым удалось вооружить свой кораблик хронодинамической пушкой; после боя Саньки Смолянина это оружие котировалось по высшему счету, а пригодных к использованию орудий было мало — три десятка нераспакованных, ещё в заводской смазке, и двадцать четыре бэ-у, в том числе и побывавшие в ремонте.
Толик знал, что оружейники базы у некоторых орудий вручную, надфилями, подгоняют шептала и заменяют смазку на более вязкую — потому что иначе случается застревание гильз. Но куда более важными для исхода боя были резонансные блоки, в которых (оружейники грызли локти) подкрутить что-либо было просто невозможно…
Задание — строй, сектор ответственности — было получено на общем инструктаже, таком быстром и нервном, что Толику с первой минуты стало ясно: инструктаж идет проформы ради, а суть дела — взлететь, жечь все, что горит, и бить все, что шевелится. Учитывая явную несоразмерность сил…