Еще с одного «мертвеца» слетело покрывало, он скользнул к двери рефрижератора и вынул из рук Али пистолет.
— Это не разумный, — сказал тот, который держал принца. — Мы не хотим злого. Мы забираем наши мертвые трупы. Где остальные?
Второй оживший вернулся туда, где лежал, и поднял ткань с трех носилок. Двигался он невероятно быстро и мягко.
— Здесь три, — сказал первый. — Было пять. Где маленькие?
Доктор, посмотрел на инженера. Тот развел руками. Попытался что-то сказать. Откашлялся.
— Маленькие? — переспросил он. — Дети?
— Да, дети. Где дети?
— Там не было никаких детей…
— Это ложь. — И тот, который держал принца, чуть сжал руку. Принц почувствовал, как когти натягивают кожу, углубляются внутрь, сдвигая мышцы… вот под ними бьется артерия… как она бьется…
В глазах вдруг стало темнеть. Зазвучал воздух.
— Не было никаких маленьких, Аллах свидетель! — воскликнул доктор. — Не было ни живых, ни мертвых! Там вообще не было живых!
— Вы смотрел хорошо?
— Да! Там же негде спрятаться…
— Там же негде спрятаться. И ты не прятал детей. Что может значить?
— Не знаю…
— Я не знаю вместе с тобой. Что делать потом?
Халиль не понял, что уже свободен. Рука с горла исчезла так мягко… Просто вдруг стало легко дышать, а чернота съежилась и втянулась в тени. И это не сердце стучит. Это стучат в дверь!..
— Никто не говорит про мы, — сказал бывший мертвец и исчез. Второй исчез тоже. Весь мокрый, вошел офицер.
— Ваше высочество, получена шифрованная радиограмма для вас. Из петербургской штаб-квартиры.
— Давайте…
— Ответа ждать?
— Нет. Вы свободны.
Офицер вышел. Рядом с Халилем тут же образовался один из захватчиков. Только сейчас Халиль сумел увидеть, что на нем надет просторный мягкий комбинезон из ткани какого-то ускользающего цвета.
— Читает, — сказал он.
Халиль понял. Шифровальный блокнот — набор из трех десятков достаточно примитивных таблиц — лежал у него в нагрудном кармане рубашки. Он посмотрел на ключевые слова, произвел в уме необходимые действия, нашел Нужную таблицу…
— Дорогой Халиль! — медленно прочел он. — Вынужден тебя обеспокоить вопросом: не оказалось ли среди погибших людей существ другой расы, очень похожей, но все же другой…
— Даешь мне этот, — сказал похититель, мягко и стремительно вынул из рук принца радиограмму и блокнот — и исчез за дверью.
— Вынужден тебя обеспокоить вопросом: не оказалось ли среди погибших людей существ другой расы, очень похожей, но все же другой…
— Даешь мне этот, — сказал похититель, мягко и стремительно вынул из рук принца радиограмму и блокнот — и исчез за дверью. Второй молча встал в дверях, чуть сгорбившись; Халиль понимал, что на любое враждебное действие последует стремительный и, вероятно, смертельный бросок…
Через несколько секунд, показавшихся очень длинными, в рефрижератор скользнули ещё трое таких же, но поменьше ростом. Каждый поднял на руки тело погибшего соплеменника, беззвучно пронесся мимо замерших землян… Они исчезли, а страж у двери внимательно посмотрел на остающихся — будто запоминая. Глаза у него были желтые. И — вертикальные зрачки…
Санкт-Петербург, Россия
Саньку все ещё лихорадило — и в прямом смысле: температура прыгала, как ей вздумается, бывало и тридцать пять, и тридцать восемь, — и в каком-то другом: время вокруг него то ускорялось, то почти останавливалось, и к этому невозможно было приспособиться. За окном почти всегда была ночь. Изредка где-то внутри словно срывался какой-то рычажок, тело мгновенно становилось мокрым и ватным — и тогда Санька засыпал, койка засасывала его, как жидкая теплая грязь…
Снилось все время одно и то же: летящие в лицо комки пламени. Это было невыносимо. Но потом приходили Юлька, полковник Адам, какая-то незнакомая маленькая женщина, Пашка с Анжелой, ушастый — и забирали его оттуда…
…Ушастый пришел, когда Санька уже перестал его ждать. Скользнул под одеяло, вытянулся рядом, уткнулся головой в подмышку, рядом с сердцем. От него исходило легкое шелковистое, волнистое тепло. Санька попытрлся его погладить, но рука не послушалась, упала. И почти сразу захотелось спать, но не провально, не засасывающе — а легко и сладко. Он ещё чувствовал, как ушастый выбирается из-под одеяла и толкается где-то внизу, в ногах, скрипнула сетка, потом кто-то несколько раз подходил к нему, один раз это была мама, он почувствовал её, но открыть глаза не сумел. И все это время ушастый был где-то поблизости, и, проснувшись утром — от упавшего на подушку солнечного луча, — Санька почувствовал этого маленького негодника: он пристроился под матрасом. Санька дотянулся рукой до еле ощутимого холмика и погладил его.
Адам ехал не очень быстро, шестьдесят-семьдесят в час, хотя пустота дороги звала вдавить газ до уровня пола. Просто быстрая езда увлекала его сама по себе, а сейчас хотелось ещё и подумать.
Картинка получалась безрадостная. В сущности, понятно, в чем тут дело: наконец-то впервые за эти одиннадцать лет (всего одиннадцать… ни фига же себе…) появился ещё один принципиально новый фактор: эта парочка, которая чувствовала себя в вакууме, как рыба в воде. Адам не мог представить себе ничего конкретного, но прекрасно понимал, что появление их — пусть не в практическом смысле, но в мировоззренческом хотя бы — сравнимо с прибытием марцалов. Марцалы перевернули жизнь на Земле, сделав что-то прежде важное ничтожным — и наоборот. Но они преследовали какие-то цели: как явные, проговоренные, так и — теперь это уже не вызывает сомнений — скрытые, тайные, темные. Эта же парочка попала на Землю случайно, однако само их появление могло вызвать ничуть не меньшие потрясения. Перемещение в пространстве — и не просто в пространстве, а среди звезд! — без громоздких кораблей, высоких энергий, грубых, сотрясающих пространство насилий над временем… Итак, стало ясно, что это принципиально возможно. Значит, это будет реализовано. Рано или поздно. И что тогда?