— Что мне в тебе нравится, так это лень,- с ухмылкой заметил гость.- Сколько за тобой наблюдаю, ни одного лишнего движения — предельная экономия сил!
— Просто я несуетливый,- похвалил себя Вадим.- И расчетливый. Думаешь, вот так же я не считал и деньги — пока они у нас были?
— Что же, Вадичек, удачи! — пожелал русо?кавказец, поднимаясь.- До сих пор тебе на нее везло.
Ему на смену тотчас же заявился Никита, и сегодня он выглядел суровей обычного.
— Знаешь что, Вадим,- сообщил старожил с накопившейся за сутки угрозой,- а ведь я вчера в «ищейки» поступил!..
Со вздохом Вадим развел руки, будто сдаваясь.
— Ну вот он я,- сказал он.- Зачем далеко ходить? Образцовый же вражина: к режиму нелоялен, исторической вины не признаю, за отца и остальных предков отдуваться не желаю, на происхождение и прочие истоки плюю, исконных прав старожилов в упор не замечаю… Ну сдай меня, куда следует! И много тебе за это отвалят?
— Разве в этом дело? — оскорбился Никита.- Дело в принципе, в справедливости!.. В правде! Мне лично не надо ничего, ты же знаешь.
— Ах, Никитушка?Никита, бескорыстный ты наш! Тянешь тебя, тянешь к этой самой правде, а ты словно мячик на резинке. Сколько я на тебя времени потратил и нервов? Говорил же тебе: не смотри тивишник — «козленочком станешь». Вот и допрыгался до «ищеек»… коз?зел!
Последнее слово, впрочем, Вадим произнес мысленно: зачем обижать хорошего, в общем?то, человека? На свою беду, Никита был прост душой настолько, что мог настраивать ее в унисон только с немногими, а прочие выпадали за круг подобия. Действительно, такая «простота» хуже воровства. И разве он не старался поспеть за Вадимом? А тут еще и тивишник, чтоб ему!..
— А почем знать,- угрюмо спросил Никита,- на чьей стороне правда? Может, на нашей? А, брат?товарищ Вадим? Ты что, ее купил — правду?то?
— Милый мой, правда, как и совесть, не может быть на чьей?нибудь стороне — это общее достояние. И только начинается разделение людей на породы — будь уверен, правдой тут не пахнет. А уж справедливость — такое зыбкое понятие!.. Не говоря о принципах. Они?то и вовсе нужны лишь тем, у кого недобор совести. Или, говоря иначе, нет в душе бога.
Тяжко задумавшись, Никита ушел, но Вадим уже не верил, что напряженные раздумья к чему?нибудь старожила приведут — при всей его честности и добродушии. Сколько «братьев» тянут Никиту с другой стороны — против одного?то Вадима! Такие вот бедняги, наверно, и преобладают в осатанелых толпах погромщиков, затаптывающих жертвы в грязь и кровь. Уж очень легко они сплачиваются в стадо, увлекаясь общим Резонансом, и что проку в последующих угрызениях?
Потом пришел Толян, давно поглядывавший в сторону Вадима из своего начальского угла.
Привычно расселся на гостевом табурете.
— Знаешь, да? — негромко спросил он.- Оросьев к режимникам перебрался.
— Как же, виделись,- подтвердил Вадим.- Растут кадры — прямо на глазах!
— Может, и к лучшему? Без надзору?то.- Вадим усмехнулся.
— Чего? — насторожился Толян.
— Стукач ушел, да здравствует стукач!.. Свято место пусто не бывает.
— Думаешь? И кто же теперь?
— Предлагали мне.
Толян поглядел на него с изумлением, не удержавшись, фыркнул: и нашли же, умники!..
— А кому еще, как считаешь? — спросил он.
Вадим пожал плечами:
— Не хотелось бы облыжно…
— Уж как выйдет, Вадик. Кого стеречься?то?
— Обрати взор на женский контингент: Нонну, Ларису… даже Асеньку. Недаром Оросьев последнее время их обхаживал — смену готовил. А заодно и будущий свой… гм… «кружок».
— Да уж, такому дай власть!..
— Кстати, Толян, а как с отделом? — поинтересовался Вадим.- Берешься?
— Ты же отсоветовал?
— Старина, ты на меня ответственность не сваливай! Что значит: «отсоветовал»? Решаешь ты сам, и никто кроме.
— Вот я и решил,- хмыкнул толстяк.- Повременить. Лучше быть к людям поближе, чем… к этим. Черт с ним, с пайком!
— А с нами бог, да? Ну?ну, хочется верить.
Хоть здесь мои советы пошли впрок, подумал Вадим. Хотя — кто знает? Может, просто Толяну потребовался козлик. Не винить же потом себя?
Наконец оставшись один, Вадим снова углубился в родимую схемотехнику, набрасывая на листках вариант за вариантом, а затем мысленно обкатывая их, прежде чем выбрать самый удачный и передать на сборку Билибину — хотя бы здесь Вадиму повезло на соседа. Правда, ему не помешал бы и критикан вроде Тима, но в последнее время Вадим забрался в такие дебри, что больше времени потратил бы на объяснения. И говорлив Тимушка не в меру, как бы не привлек лишнего внимания. Уж очень много надзирателей вокруг развелось. Конечно, каждая эпоха рождает своих героев, но вот с таким отребьем у нас никогда проблем не возникало — только свистни!..
А приборчик наклевывался занятный, уровня: «ай да сукин сын!» Если практика опять не поведет себя по?свински, напрочь отвергая гениальность замысла, результат мог «перейти всякие границы», включая пресловутый Бугор. Правда, от эфира это требовало уже совсем иных свойств, но он и без того давно свихнулся — переживет как?нибудь и такое.
Затем дело застопорилось, к тому же еще пару раз Вадима отвлекали разговорами — каждому ведь хотелось излиться, а он здесь для многих сделался вроде отстойника. «К чертовой матери! — в раздражении думал Вадим, очередной раз пытаясь собраться с мыслями.- Уйду в отшельники — уже созрел. Там?то меня никто не достанет! Смогу наконец заняться и собственными проблемами».