— Пусть попробует,- с угрозой сказал Гризли.- Видали мы таких!
— Как раз таких мы еще не видали,- возразил Вадим.- Честно сказать, даже и пробовать не хочу с ним задираться: кто знает, на что он способен. Ты не задумывался о таком понятии, как заклятие?
— Ну, еще колдунов приплети!
— Конечно,- согласился Вадим,- на кой тебе задумываться? Для этого есть спецы, на крайний случай — Брон. Так послушай спеца — одного из немногих в этой отрасли, если не единственного.
— Какой отрасли, чего ты вешаешь? — возмутился Гризли.- Уж не настолько я темный!
— Настолько, настолько, если не больше,- усмехаясь, заверил Вадим.- И государство сему способствовало — уж не с тайным ли умыслом? Ну казалось бы, что за дело ему до этих шалостей, хоть и ошибочных? Пусть кто?то верит в астрологию, кто?то в хиромантию, телепатию, целителей филиппинских и прочих, летающие тарелки… Кому от этого плохо, к чему такой шум? Сколько стараний положено, чтобы разубедить людей, чтобы они на двести процентов уверовали, будто этого нет и никогда не было,- зачем? А может, наши чинуши не такие дубы и берегут запредельное для себя, для личного своего благоденствия и упрочнения власти? Нормальная монополия государства — на водку, на оружие, на информацию… на мистику.
— Похоже, и тебя понесло,- благодушно заметил Гризли.- Давай?ка лучше лопать!
Он подал пример, и на сей раз Вадим с охотой ему последовал. Кто бы ни сторожил снаружи, есть от этого меньше не хотелось. Правда, от мясных блюд Вадим с легкостью отказался, как ни соблазнял его Гризли. Зато воздал должное прочему: овощам, грибкам, сырным бутербродам да фирменным салатам, наверно, поставляемым крутарям подотчетными кафе.
— Напрасно, Вадя, напрасно,- укорил напарник, смачно чавкая.- Конечно, на одном мясе «банки» не заполнишь, но и без него не обойтись.
— Не доказано,- откликнулся Вадим, тоже с набитым ртом.- Как видишь, я не такой фанат и вкалываю втрое меньше тебя, а намного ты меня обставил?
— Так я с чего начинал! И куда позже тебя.
— Зато я старше и все прибавляю в массе, к тому же без всякой «химии».
А ты еще доживи до моих лет.
— Куда я денусь?
— Выйди наружу — узнаешь.
— Хо?хо…
— Просто тебе нравится нагружаться,- заявил Вадим.- Мышечный наркоман! Больше?то упражнять нечего, да?
— Это дело я люблю,- с удовольствием признался силач.- Хлебом не корми — дай себя потерзать. Когда ворочаешь железо центнерами, чувствуешь себя человеком.
— Домкратом,- буркнул Вадим.- А вот стреляешь ты, по?моему, не блестяще. С глазомером трудности или руки дрожат?
— Я ведь не иудей — это у них узкая специализация. Не могу ж я долбить сразу по всем направлениям! И потом здесь тоже требуется опыт.
— Могу поспособствовать.
— С опытом? «Позвольте вам не позволить».
— У наших замечательных иудеев, к твоему сведению, идеально отлажен единственный канал: от глаза к кисти,- и хорошо, если через мозг. Вот там скорость прохождения сигнала предельная и напряжение в сети на максимуме и подавляются все помехи. Потому?то у них тверда рука, а пистолет быстр и точен. Не пробовал состязаться с ними на pull?
— В пульку, что ль? Себе дороже!
— Давай сюда головешник,- грубовато потребовал Вадим.- Чуток вправлю мозги.
Протянув руку, он поместил ладонь на стриженый затылок богатыря, с удивлением ощущая пальцами, как и там взбухают мускулы. По второму разу процедура не показалась сложной — тем более, у Гризли и так все было отлажено на диво. Требовалось лишь добавить (рукою мастера) последние штрихи, которые крутарь вряд ли заметит, пока дело не дойдет до проверки. А уж если запахнет паленым!..
— И еще,- сказал Вадим, закончив настройку,- ты должен уметь взрываться. Мгновенно переходить от расслабленности к предельному напряжению — кстати, излюбленный прием ковбоев и самураев. Я уж не говорю о «растворении духа в Пустоте», позволяющем следить за всеми противниками сразу.
— Понял, сэнсей,- ухмыляясь, откликнулся Гризли.- И где набрался ты этих премудростей?
— Уж было где,- уклонился Вадим.- А ты мотай на ус, толстый, если жизнь дорога. Хоть на это твоего соображения хватит?
— Да запросто! Захочешь жить — не то сообразишь.
Насытясь, они без спешки, очень старательно, убрали со стола немногие остатки, затем переглянулись.
— Не слинял гость? — спросил Гризли.- Может, подождем еще?
— А черт его поймет,- ответил Вадим,- Я даже не знаю, что опасней: ждать или ехать. Во всяком случае, таранить он уже вряд ли станет.
— Тогда вперед!
— «… и вверх, а там»,- добавил Вадим и вздохнул: — Только горы?то не наши, черта лысого «они помогут».
— Были ваши, станут наши,- бодро объявил напарник, забираясь в пулеметное гнездо.- Осталось?то всего ничего.
— Дожили,- посетовал Вадим вдогонку.- Уже и гризли гнездятся — куда дальше? Скоро летать начнут. А может, ты и вовсе грызун? За что тебя наградили таким прозвищем, Михей?
— Шел бы ты…
— Поехали! — согласно кивнул Вадим, и снова послал машину вверх по склону, стараясь не обращать внимания на подавляющее присутствие исполина, а заодно на порывы ветра, обезумевшего к середине ночи. А тот норовил сорвать с кручи нахальный бэтрик, забравшийся непомерно высоко для нормального колесника. Ветрюга словно испытывал его на прочность, толкая и дергая то так, то эдак, причем со всех сторон. Но время от времени он обрушивался сверху всей массой, ощутимо придавливая бэтрик к земле, и на секунды стихал. Поначалу Вадим не придал этому значения, однако потом, озадачившись, засек время и присвистнул изумленно: периодичность воздушных обвалов оказалась идеальной, как будто это дышал исполин.
Поначалу Вадим не придал этому значения, однако потом, озадачившись, засек время и присвистнул изумленно: периодичность воздушных обвалов оказалась идеальной, как будто это дышал исполин. Уж не тот ли самый?
Затем путь им преградил обширный выступ (когда?то, видимо, служивший холмом), повышающий крутизну до опасного предела, и пришлось двинуться в обход. Петляя меж деревьями, иногда даже опираясь на их наклонные стволы, бэтрик обогнул бывший холм, перебравшись на его пологую, почти горизонтальную сторону. Затем сдал немного назад, пока уклон вновь не сделался угрожающим, и здесь остановился, наехав кормой на кряжистую сосну и почти целиком укрывшись под могучей кроной.