— Ах, Вадичек! — Алиса сладко потянулась всем телом, даже застонала от наслаждения.- «Сколько той жизни, а половой — еще меньше!» Надо ж как?то скрашивать серые будни?
— А у тебя бывают и будни? Быстро же ты забыла трудное детство!
— Ох, не напоминай! Лучше спой чего?нибудь — мне так славно.
— Тебе во сколько завтра вставать, милая? — спросил Вадим.- Вот то?то. А я на службе, уж извини.
Но тут пришел Марк и принес поднос с тремя чашками ароматного кофе, тремя же порциями мороженого, удивительным образом запеченного в тесте, и полной тарелкой воздушных пирожных, прямиком из начальственной кормушки. Пришлось задержаться еще — для одной из тех назидательных бесед, коими начинающий пастырь время от времени потчевал бывшего приятеля. (Красноречие, что ли, оттачивал?) Сперва, правда, обменялись несколькими репликами для разгона, затем Марк завелся всерьез.
— Среди некоторых безответственных спецов,- с укоризной талдычил он, искоса поглядывая на гостя,- а особенно среди самозваных «творцов», последнее время вошло в моду подсмеиваться над Первым — над его якобы невежеством и косноязычием. А ведь это выдающийся деятель, вполне сравнимый, скажем, с Иосифом или даже Петром. И в речах его бездна смысла — конечно, для людей понимающих. Ведь это он не дал разбазарить народное добро, иначе что бы с нами стало? Обещал никого не увольнять — держит!
Вадим посмотрел на него с любопытством: удивительно, но Марк говорил искренне при том, что дураком не был.
— Ты еще Грозного вспомни,- предложил Вадим.- Эдакая троица самодержавных маньяков, один другого хлеще, и каждый по горло в крови. Ну чем тебя впечатлил, скажем, Иосиф числом жертв? Действительно, тут он переплюнул даже Гитлера!
— Может, он и был злодеем,- не стал оспаривать Марк,- зато гениальным!
— По?моему, это цитата? Я мог бы ответить другой, позатертей: «гений и злодейство — две вещи несовместные»,- однако давай говорить конкретно. Объясни, в чем проявился гений Иосифа. В политике, в хозяйствовании, в строительстве государства? Он умел только подавлять да рушить, и кто может усмотреть в этом гений, кроме безнадежных холуев?
— Наверно, и Петра ты не любишь?
— Уж извини.
— Его?то за что? — удивился Марк.- По нынешней терминологии он был даже западником. А уж как радел за Россию!
— За себя он радел, наследить спешил в Истории,- возразил Вадим.- Комплекс неполноценности, помноженный на абсолютную власть. «Государство — это я», слыхал? И ради такой высокой цели Петюся не колеблясь порешил бы все подчиненное население. Чтобы копировать чужие моды, не надо быть семи пядей, а что он менял по сути? Если и перестраивал страну, то лишь под себя, под свои амбиции,- тот еще кровопийца!..
— Ересь полная, ну да бог с ним! — махнул рукой Управитель.- Во всяком случае, к нашему Первому его отнести трудно. Уж он воистину Творец!
— «Велик и славен, словно вечность»,- нараспев произнес Вадим.
Уж он воистину Творец!
— «Велик и славен, словно вечность»,- нараспев произнес Вадим.
— Чего? — не понял Марк, однако заинтересовался: — Это стихи?
Будто прикидывал уже, не ввернуть ли при случае: у рачительного хозяина каждая щепка в дело идет.
— Всего лишь цитата — из осуждаемого, правда, списка, огорчил его Вадим.- Ведь память пока цензуре не подлежит?
— И к чему она? Имею в виду цитату.
— К тому, что мне?то не надо заливать про его величие — не на трибуне, чай! И лучше б ваш лучезарный поменьше высвечивался, не то развенчает в губернцах последние иллюзии насчет богоданности верховной власти.
— Зачем же так строго? — усмехнулся Марк.- И кого, в общем, заботит, чего он там говорит,- важнее дела. Разве мы плохо живем?
— Ну, вы?то с Алиской совсем неплохо,- подтвердил Вадим.
— И ты как будто не слишком истощен вон какой вымахал!..
— Есть чем гордиться,- фыркнул Вадим.- С голоду не подыхаем — и на том спасибо, верно? Зато свободные, хотя крепостные.
— А что ваши умники предрекали при Отделении, уже забыл? — спросил Марк.- Мол, и пары лет не продержитесь, с треском обвалитесь, погребя под собою всех,- да как обосновывали, какие расчеты приводили!.. И чего все стоит, а? Хороши кликуши!
Вот на это крыть было нечем: действительно, оконфузились тогда гуманитарии. Или тоже — не все знали?
— Это ты забыл,- все?таки возразил Вадим.- Сам и кликушествовал громче многих! Это потом, когда пророчества не сбылись, поспешил заделаться «святее папы римского» — то есть нашего славного и всегда правого патриарха, Главы всех отцов.
Марк укоризненно покачал головой, даже крякнул от неловкости за него, за Вадима, так бестактно напомнившего о прежних заблуждениях, давно искупленных беззаветным служением на благо Крепости. («ТоньшЕе надо быть, тоньшЕе!») И Вадим в самом деле ощутил стыд, будто не прожженного карьериста подколол, а наехал на раскаявшегося грешника. Умеют же ребята, обзавидуешься!
— Ты же был неплохим экономистом,- продолжил он упрямо,- и тенденции обсчитывал со всей дотошностью. Что, за это время появились новые данные? Или в нашей губернии действуют иные гуманитарные законы?
— Машина?то работает — с этим ты согласен? — спросил Марк.- Чего вам еще?