Пара «химичей», мосластых двухметровых амбалов в майках и шароварах, со вкусом лупцевала сдвоенный наряд блюстителей, видимо, устроивший засаду на здешней тропе. Исполняли они этот номер голыми руками, хотя их кулаки больше напоминали кувалды по размеру и твердости, и по эффективности тоже. Резиновые дубинки блюстителей отскакивали от глыб «химичей», не доставляя им видимых неудобств. Зато каждый удар силачей отзывался в доспехах противника глухим гулом, а самого латника отбрасывал на метр. А уж если такой удар попадал в голову!..
Полагалось бы блюстителям посочувствовать, но это оказалось свыше Вадимовых сил. Пожалуй, ближе он был к злорадству. Слаб человек, слаб — увы. Как там насчет постов и молитв? Говорят, помогает.
Не дожидаясь развязки, Вадим отступил и заспешил в обход — тем более, время поджимало. Однако далеко отойти не успел, почти сразу наткнувшись на новую сцену, тоже заметив ее издалека.
3. За прекрасных дам!
На первый взгляд картинка казалась идиллической — во всяком случае, куда пристойней предыдущей. Обширный захламленный двор, густо поросший сорняком, пересекали двое: опрятно одетая женщина и девочка лет десяти в замызганной униформе. Женщина еще не была старой и выглядела даже привлекательно: ладная, налитая, крутобедрая. Хотя смахивала на общагскую вахтершу Вадима, точно младшая сестра, и все ухватки выдавали в ней закоренелую старожилку. Обращалась она к ребенку с умильной ласковостью, словно к дочурке,- при том, что Вадим не ощущал между ними родства. Дама крепко держала девочку за руку, но та и не пробовала вырваться, робея от здешнего запустения. Судя по всему, она сбежала из ближнего питомника и теперь пробиралась домой через пустыри, чтобы не попасться на глаза блюстителям,- а женщина, видимо, вызвалась ее проводить. Странная услужливость, учитывая, что старожилы и с собственным потомством обычно обходятся без сантиментов.
Заинтересовавшись, Вадим двинулся следом, соблюдая немалую дистанцию. Черт знает, что он заподозрил, однако предчувствия не показались радужными. Далеко идти не пришлось: вскоре мадам подвела девочку к старому, еще прочному зданию в три этажа и почти затащила в единственный подъезд, продолжая сладко увещевать. Пока все оставалось в рамках, и Вадим позволил им подняться на самый верх, сам проделав то же снаружи, благо на стене хватало удобных балкончиков.
Он уже определил тут обжитые помещения, чьи окна густо затягивал плющ: наверно, для маскировки. Но тем проще в них подглядывать, притаившись на балконе.
Квартирка была скромной, однако обставлена тщательно и любовно, даже со вкусом. Чистота в комнате казалась стерильной, а перед входом гостей встречал щекастый парень тридцати с небольшим лет и таких обтекаемых очертаний, что смахивал на свежевымытого боровчика, вдобавок выряженного не без щегольства. Еще он до изумления походил на эту сердобольную даму — вплоть до сложения и мимики, что в мужчине смотрелось странно. И даже годами уступал ей не много, хотя наверняка являлся дамочке сыном,- будто та обзавелась потомством, еще толком не выбравшись из детства. Во сколько же она начала?
— Господи, маменька,- капризно посетовал боровчик,- сколько раз говорено: выбирай полных! На что мне такое, господи?
Однако сноровисто раздел зацепеневшую девочку догола и прикрутил ремнями к скрипучему стулу, предусмотрительно помещенному в проржавелое корыто. Вадим изготовился было прыгать, но парень только залепил добыче рот приготовленным пластырем и отступил, озирая ее со всех сторон. Босые и пухлые его ступни переступали по ковру почти бесшумно, избегая линолеума, будто он не привык ходить по жесткому.
— Ну что ты говоришь, Митренька! — возмутилась женщина, от порога снимая туфли и устремляясь на кухню.- И как тебе не совестно только? Думаешь, легко было ее добыть? Сам знаешь, какие времена. Не дай бог, проведает кто — ведь камнями забьют! Никакой жалости в людях не осталось.- Энергично она зазвенела, забряцала утварью, застучала дверцами шкафов.- Тебе что приготовить сегодня: гуляшик или котлетки, а, сыночка?
С кухни уже доносился дробный перестук ножей о доску, будто готовился гарнир или приправа, затем хлопотунья принялась напевать тоненьким голосом, демонстрируя отличное настроение, а Митренька все созерцал дрожащую худышку, недовольно оттопыря толстые губы. Почему?то особое внимание он уделил тугой щелке, рассекающей понизу лобковую припухлость,- единственное, что подтверждало пол ребенка, если не считать отросших до лопаток волос, спутанных и слипшихся в пряди. Наверное, тоже обделен женским обществом… «бедненький». Иначе откуда такое подростковое любопытство?
— Неухоженная какая,- проворчал боровчик.- Их что там, в питомниках, не моют? И ногти не стрижены!
Экий привереда, качая головой, подивился Вадим. Сколько ж на тебя уходит, гаденыш? И сможешь ты разорвать плоть руками? По виду не скажешь. Или обманчива внешность?
— Так ты ж не любишь пальчики,- заботливо откликнулась мамаша.- А, Митренька? И потом, это ведь как приготовить… А хочешь, ополосни ее,- предложила она,- водицы хватит. Хоть помоется напоследок.- Женщина хмыкнула и добавила с неожиданной злобой: — Понаехало вонючек, под себя гадят! А ведь помню еще, как мы бегали по улицам босиком — настолько там было чисто. И твой дедушка говорил…