— И музыкант,- добавил Вадим.- И оформитель. А проповедник вам не нужен?
— Все можно обговорить,- улыбнулся Эмиль, уже готовый перейти на деловые рельсы.- Репертуар, условия, гонорар… Нет? Жаль.
— Дарю идею,- сказал Вадим.- Развесить по стенам Крепостные воззвания, плакаты, лозунги — от посетителей отбоя не будет. Одни придут, чтобы оплакать потери, другие — чтобы еще раз возликовать, поглазев с безопасного удаления на прежние дурости.
— Не тот контингент,- с сожалением возразил торгаш.- Деньги?то больше у молодых, а они этого не помнят — и слава труду, если честно. Вот музыкой их еще можно увлечь…
— Увы, но я уже, наверно, отпелся,- вздохнул Вадим.- Разве иногда буду наведываться сюда и отводить душу в узком кругу конечно, если ваши домашние разделяют ваши вкусы. Теперь меня больше волнуют губернские тайны, коих множество. На чем стоит Крепость: на костях или на болоте? Кто отлавливает девчушек по дворикам да парчкам и пошто обращает в фарш? Что за пташки порхают ночами и по чьи души прилетают? Что делается в глухомани и каково жить там? Наконец, что такое Бугор и как его перейти?
— Что такое Бугор? — повторил Эмиль, с удовольствием кивая в такт струнному наигрышу, которым его продолжал потчевать Вадим.- Сего не знают даже крутари, хотя только они туда взбираются. Некое загадочное явление, пропускающее через себя лишь товары, и то — с хорошим разбором. Желаете на него взглянуть?
— Желаю,- признался Вадим, плавно переключаясь на новую мелодию.- И полагаю, мне в этом помогут — к примеру, Валет, давний мой кореш.
— О, вы знаете Валета! — уважительно сказал торгаш.- Конечно, это еще не король, однако очень, очень корректен — с ним приятно вести дела.
— Значит, его еще не испортила власть.
Вскоре и не без сожаления Вадим оставил гостеприимную лавчонку, дальше двинувшись чуть быстрее, поскольку время поджимало. Теперь он присматривался больше к крутарям, благо тех нельзя было спутать ни с кем.
Рядовые крутари почти всегда стриглись бобриком, будто обтесывали черепа в кубы, и дополняли их квадратными челюстями или, за неимением, квадратными обесцвеченными бородками. К черным кожанкам, усеянным стальными бляхами, полагались просторные брюки из плотной ткани, скрывающие раскачанные бедра (либо создающие их видимость), и высокие бутсы со стальными носками и поножами. Серьезное оружие к ним попадало редко, а всякую мелочевку, вроде ножичков и кастетов, крутарики не жаловали сами, больше полагаясь на костистые кулаки, затянутые в толстую кожу, или короткие дубинки и тонфа, отобранные у блюстов. Дальность боя ограничивалась здесь длиною ног, поэтому управляться со всеми конечностями парни обычно умели неплохо, уже этим отличаясь от крепостных, то есть переходя в разряд людей вооруженных, заведомо опасных.
Дальность боя ограничивалась здесь длиною ног, поэтому управляться со всеми конечностями парни обычно умели неплохо, уже этим отличаясь от крепостных, то есть переходя в разряд людей вооруженных, заведомо опасных.
Однако в крутарском сословии еще следовало утвердиться, с нижней ступеньки поднявшись возможно выше. Посему свежезачисленные юнцы отличались чрезмерной драчливостью, частенько провоцируя других на оскорбления, лишь бы доказать себя. На этом этапе, сталкиваясь с настоящими опасностями, отсеивалось немало задиристых петушков. В худшем случае такие гибли либо поддавались позорной панике. В лучшем — пугались на всю жизнь, злобствуя и отыгрываясь на слабых. Для поддержания духа такие с утра накачивались медовухой, благо здесь на нее ограничений не было, и в серьезных стаях не задерживались, постепенно скатываясь на самое крутарское дно. Либо и вовсе возвращались в Крепость, под удушающее крыло Управителей.
С возрастом и повышением ранга детская эта самолюбивость обычно уходила, ссыпаясь подобно щенячьей шерсти, уступая место рассудочности и хладнокровию старых норманнов, для которых выгода была важнее глупого честолюбия — точнее, честь как раз и состояла в том, чтобы выгадать больше. Если крутарь оказывался неспособен к трансформации, то пребывал в «шестерках» до седых волос, сколь ни был силен и отважен,- и даже там его не подпускали к серьезным делам. Ибо как можно доверять человеку, который постоянно что?то доказывает? В делах вообще не место амбициям — как говорится, «мухи отдельно».
— Гуляешь? — раздался за спиной тягучий голос, звучащий точно из бочки.- А, Лосина?
До боли знакомый вопрос — прямо родным повеяло! Вадим обернулся и обнаружил невдалеке приземистого крутаря в ранге вожака, чьи взгляды беспокоили его уже не одну минуту.
— Э?э… Николаша? — предположил Вадим неуверенно: больно давно не виделись, да и знакомы были не близко.
— Николь,- поправил тот. Действительно, звучало это пожестче. И внешне парень изменился разительно. Роста, увы, не прибавил, оставшись Вадиму по грудь, зато неимоверно раздался вширь и завесился такими громоздкими мышцами, что казался горбуном — что называется, «могучий карла». Впрочем, это не прибавило ему добродушия. Извечная озлобленность коротышек, обделенных богом и обижаемых людьми. Зато и к финишу такие рвутся куда активней. Или же карабкаются по ступеням, «невзирая на лица».