— Ау, хозяин! — позвал Вадим.- «Как поживает ваш скот?» В смысле, как торгуется?то?
«И за сколько губернию продали?» — добавил он мысленно, когда разглядел появившегося в дверях торгаша — явно не старожила. Им оказался сухощавый горбоносый мужчина в очках и при эспаньолке, смахивающий на киношного меньшевика. Без суеты он выбрался из?за прилавка, с пристрастием оглядел Вадима. Не торопя события, тот ждал, давая частнику составить впечатление — словно принюхивающемуся псу. Сейчас Вадим никого из себя не строил, а потому опасений не внушал, несмотря на габариты. У торгаша было задумчивое интеллигентское лицо, а такие обычно проникались к Вадиму если не доверием, то симпатией. К тому же он явно происходил из спецов, с которыми всегда найдутся общие темы. Правда, по нынешней одежке Вадима лучше было не встречать: вахлак вахлаком не то беглый коммунар, не то маргинал.
— Так себе,- наконец откликнулся торгаш.- С каждым годом хуже.
— Не впрок, значит, кровь младенцев и страдания безответных старушек? — поддел Вадим.- Небось и на подневольном труде наживаетесь? Стонет рабочий люд под гнетом?то?
— Ага,- хмыкнул хозяин.- Знал бы я, как трудно эксплуатировать наших трудящихся, и связываться бы не стал. Кто мне скажет, где сохранились они: честные, работящие, умелые,- разве только в легендах!..
— Что значит другой угол зрения! — заметил Вадим.- Давно ли сами ходили в наемниках?
— Потому знаю: главное достижение семидесятилетия в этой стране — людей отучили работать. Действительно, воспитали «нового человека»! Какие интересные породы образовались, вы заметили? Для одних оскорбительны любые попытки заставить их трудиться. Другие в принципе не способны работать качественно: халтурят, как живут. Третьи — ловкачи, почитающие за доблесть обобрать или обжулить нанимателя… будто они диверсанты, засланные сюда Крепостью.
— По?моему, это обычное жлобство,- вставил Вадим.- То, что отличает лакеев от настоящих слуг, воспетых классикой.
— Четвертые — запойные. Только накопят деньжат, тут же испаряются на неделю?другую?третью, пока не просадят вчистую.
— В Крепости их поили лишь по вечерам, а тут сорвались с цепи,- пояснил Вадим.
— В Крепости их поили лишь по вечерам, а тут сорвались с цепи,- пояснил Вадим.- Издержки изобилия.
— Есть и вовсе странные: вроде способные, порядочные, знающие,- но не будешь стоять над душой, с места не сдвинется. Не нужно ему ничего, понимаете? «Лежачий камень», и только!
— Беда наших интеллигентов,- согласился «благодарный слушатель».- Их столько лет насиловали либо вели за ручку, что многие разучились заставлять себя сами.
— Насколько понимаю,- проницательно заметил хозяин, уже оценив Вадимовы лохмотья,- покупать вы ничего не собираетесь?
— Отчего ж,- приосанясь, Вадим выудил «из широких штанин» монету.- У меня и денежка есть, видите? — Он ухмыльнулся: — На чай?то хватит?
— На самовар,- хмыкнул начитанный торгаш.- Я серьезно — она же с платиной! Хотите, разменяю? А чаем напою за красивые глаза.
— Тогда сохраню как сувенир. Третьего дня нашел, в Крепостной роще,- похвастался Вадим.- У вас небось платиной не разбрасываются?
— Уж наслышаны про вашу роскошь! — хмыкнул хозяин и отправился готовить угощение: видно, заскучал в одиночестве, а за приятное общество тоже положено платить — рынок! «Пошла муха на базар…»
Чтобы не оказаться в нахлебниках, Вадим снял со стены старенькое банджо, невесть какими путями сюда угодившее, и стал тихонько на нем наяривать, в подборе мелодий руководствуясь реакцией единственного слушателя. К тому же вкусы их не слишком разнились, как и возраст: зрелым мужикам не повредит немножко ретро — эдакий гибрид классического джаза и битлов, с вкраплениями Ободзинского, Мондрус, даже Бернеса. Такой репертуар быстро хозяина растопил. Через немного минут Вадим уже знал, что зовут его Эмиль, что у него имеется любимая жена и почти взрослая дочь, что жизнью он, в общем, доволен, насколько это мыслимо сейчас, и что «не в корысти бог, но в правде». К тому же торгаш оказался не лишен творческой жилки и к основному делу относился без лишнего азарта. Ему больше нравился процесс, чем результат — если таковым полагать выгоду. А к большим деньгам он не стремился, потому как по нынешним порядкам это лишняя головная боль. Тут как с колесником: хороший уведут, а плохой сам замучит. Крутари, конечно, покрывают, но до известных пределов. Слишком много еще уцелело шакалов, не изведенных крупными волчинами. И бродячих крутарей, не прибившихся к стаям, тоже хватает. Кто предскажет, что может взбрести в их буйные головы в следующий час? Да и волчины бывают разные, а трения меж ними не улеглись. А ну как опять затеют передел!..
Разместившись за столиком, Эмиль длинными руками доставал с прилавка симпатичные чашки, плошки с конфетами и печеньем и очень умело, даже изысканно сервировал столик — в общем, из ерунды. В здешней тесноте тоже были свои плюсы, как на кухоньке Вадима, и заняла вся подготовка считанные секунды.
— Видите ли, Вадим,- уже с задушевностью говорил Эмиль, прихлебывая чаек,- из дураков всегда хуже тот, кто не отделяет себя от умных. И также не бывает истинных мастеров, не способных оценить работу коллеги. Если не можешь отличить конфетку от дерьма, какой же ты умелец? Я не говорю, что люблю конкурентов, но с ними интересней.