Но что удивительно: такие передачи прорывались к Вадиму, когда он приходил домой не слишком опустошенным и мысле?облако было еще способно проницать. Конечно, Вадим проникал им в глубь приборов, поскольку был настроен на них, и что образовывалось в итоге? Чудесный сплав электроники и сознания, способный на дальние прорывы — куда? Что за видения ею посещали? Как будто приемник лишь раскрывал Вадиму дверцу в неведомое, а дальше мысле?облако ориентировалось само, выискивая передающие станции. И на них уже не действовали никакие затмения, как будто здесь применялись вовсе не электромагнитные волны. Может, все навороты с антеннами попросту не нужны? Вадим даже не был уверен, что видит это на экране, а не грезит наяву. Хотя… может, он и видит на экране собственные грезы? Это было бы забавно.
Выключив свет, Вадим распахнул окно в ночь. Вообще, по нормам комендантского часа, после захода возбранялось открывать окна — якобы в целях маскировки и дабы обезопасить честной народ от криминалов,- а для страховки рачительные домовые даже пригвождали рамы к проемам. Однако не настолько вмертвую, чтобы сильный и умелый человек не сумел их отодрать. Усевшись на подоконнике, Вадим с удовольствием вдохнул посвежевший воздух, радуясь, что живет на окраине.
Снаружи была тьма. Ни один фонарь не освещал улицы, а сквозь закрашенные окна лишь кое?где прорывались бледные лучики впрочем, быстро уменьшавшиеся в числе, ибо вечерняя Программа давно завершилась. Поговаривали, что скоро дома станут обесточивать на ночь, и что это, в общем, разумно: не стоит из?за немногих полуночников изнашивать оборудование, и вообще — ночью следует спать. Однако Вадим и здесь выбивался из ряда: во?первых, привык спать втрое меньше положенного; во?вторых, лучшие из потусторонних передач ловились именно ночью, когда солнце уходило за горизонт. Впрочем, ни до ночного обесточивания, ни до пресловутых оконных решеток дело пока не дошло.
Холодало с каждой минутой, и столь же быстро усиливался ветер — такие резкие перепады сделались уже привычными. «Кажется, дождь начинается, кажется, дождь…» По суточному календарю сейчас, пожалуй, октябрь — самое благодатное время для творцов. Фрукты, что ли, способствуют или отвлечений по минимуму?
Под накрапывающий дождик легче медитировать, и мысли тогда всплывают из подсознания точно пузыри, один за другим,- и лопаются, лопаются… Надобно только прилечь, закрыть глаза и при этом умудриться не заснуть. Для этого и требовался прерыватель, давно Вадимом замысленный и даже частично исполненный,- чтобы поддерживать балансирование на самой грани между сном и явью, где диалог с подсознанием шел чуть ли не открытым текстом.
Конечно, можно остаться на позициях кондового материализма и посчитать это странное состояние лишь одним из рабочих режимов мозга — рассматривая его как весьма усложненный биокомп с хаотичными соединениями нейронов.
Конечно, можно остаться на позициях кондового материализма и посчитать это странное состояние лишь одним из рабочих режимов мозга — рассматривая его как весьма усложненный биокомп с хаотичными соединениями нейронов. Действительно, если изолироваться от помех, сосредоточиться на проблеме, углубиться в нее, добраться до сути… Вопрос: достаточно ли этого для разумности, тем более — для творчества? Пока что самые навороченные из компов не торопятся оживать, хотя сложностью, кажется, превосходят человечьи мозги. Из ничего и выйдет ничего: сколько компы ни подпитывай данными, на выходе больше не станет. Обработать информацию они еще смогут: упорядочить, проанализировать, критически осмыслить, выбрать лучшее,- но разродиться новым, сгенерировать идею!.. Чего же им не хватает — пресловутой души? Пришла наконец пора обратиться и к ней?
Ну ладно, я пропитался скепсисом насквозь и не могу принять сие на веру, но почему для удобства не сделать допущение? В конце концов, даже прагматики математики вовсю оперируют многомерным пространством, хотя кто его видел?
Итак, душа. Вообразим ее как некий полевой (биополя?) аналог мозга, индуцированный потусторонними сферами — условно: Хаосом и Порядком. Через рецепторы мозг общается с реальностью, поглощая и накапливая знания, формируя опыт, фиксируя это во вполне вещественных ячейках.
У засыпающего либо медитирующего сознания имеются два пути: воспарить в чистые эмпиреи, отрываясь от реалий все дальше, постепенно растворяясь в красочном многоцветье, пока устоявшиеся в мозгу связи не распадутся вовсе; или, зациклясь на единственной идее, погрузиться в мутную одержимость, чреватую манией, если не чем?то похуже. И когда такая идея овладевает сознанием, а затем, не дай бог, «массами»!.. Впрочем, этот путь пока оставим: он явно не для меня. Первый куда интереснее.
Стало быть, накопленные в материальном мире цепочки начинают распадаться. Но не все разом. Сперва рушатся связи послабей между блоками данных, отражающими реальные события и людей. Потом искажаются сами отражения и принимаются себя вести, выстраивая новые сюжеты и ситуации, пока еще подчиненные логике, мотивированные некими общими законами. Затем и отражения теряют стабильность, а их отношения становятся абсурдней. На этом этапе уже раскручивается «сюр», все более и более крутой, пока последние остатки реальности не поглощаются хаосом. Может, кому?нибудь это покажется занятным, однако толку от «сюра» чуть — во всяком случае, такая крайность тоже не для меня. Значит, следует затормозить на предыдущем слое, где, собственно, и происходит генерация полезных идей. И мало затормозить, надо еще это зафиксировать. Потому что, когда душа возвращается в привычные пенаты, от сих откровений чаще остаются только смутные и тягостные воспоминания.