«Чудны дела твои, Господи…» — подумал я, мило улыбаясь своей незабвенной маркизе. Не скажу, чтобы это заставило ее мгновенно броситься мне в объятия, но ответная ее улыбка была традиционно?приветлива и нежна. Я чуть скосил глаза на Лауру?Катарину. Ее черные очи пылали, как костры инквизиции. Появление малыша вначале вызвало у нее закономерную умильную улыбку, которая тут же сменилась выражением растерянности. Но эта растерянность была тем самым «затишьем перед бурей». Я смиренно вознес молитву Всевышнему, чтобы весь этот ураган страстей не пронесся сейчас же по пиршественной зале, сметая столы и сокрушая домочадцев.
— Капитан, — проникновенно обратился ко мне Рейнар. — В годы моей босоногой юности у нас на родине бытовало авторитетное мнение, что генетика — продажная девка капитализма… Мне почему?то сейчас захотелось выслушать, что ты думаешь на этот счет?
Я внезапно почувствовал себя жутко усталым.
— Послушай, Сережа, — начал было я.
— А?а?а?а?а!!! Что с моими глазами!!! Я ничего не вижу! Они ослепили меня! Мне нечем дышать! Они меня удавили!!! — истошно вопил Виконт на канале закрытой связи.
— Живой, — придя в себя от акустического удара, констатировал Лис.
— Я, что, уже умер? — Вик сделал воистину странное умозаключение из слов Сережи.
— И не надейся. С преисподней у нас связь еще не налажена.
— Да? — обрадовался Кристиан. — Тогда я хочу есть.
— Всегда пожалуйста! — мстительно отозвался Лис.
— Да? — обрадовался Кристиан. — Тогда я хочу есть.
— Всегда пожалуйста! — мстительно отозвался Лис. — Щас я тебе на ушко пожую. Тебе что больше нравится — баранья нога или перепела на вертеле?
Крис обиделся.
— Тоже мне отец?командир! Рассказали бы лучше, что дальше делать.
— Для начала опиши свои ощущения, — попросил я Виконта.
— Ну, лежу я на полу… Руки у меня связаны, ноги… тоже связаны… Не вижу ни черта, в животе пусто… Хреново мне, в общем.
— Будешь знать, как хамить людям при исполнении служебных обязанностей! — встрял Лис.
— Погоди, Рейнар. Ну, судя по всему, глаза твои все?таки целы, — обратился я к Вику, — у тебя мешок на голове. Проверь, пожалуйста.
— Ага, есть! — откликнулся стажер.
— Теперь, будь добр, прислушайся, попытайся выяснить, куда тебя затащили.
Виконт стал напряженно прислушиваться. Мы с Лисом услышали набор приглушенных мешковиной очень странных звуков: какое?то сопение, стоны, бульканье, скрежет железа и дерева.
— По?моему, он в кабинете зубного врача, — выдвинул смелую версию Лис. — Вик, ты помнишь, что после экзекуции в этом месте тебе еще два часа есть нельзя?
Виконт молча взвыл, если, конечно, можно так выразиться. Чей?то очень спокойный и безразличный голос раздался неподалеку от Виконта, заставляя его до максимума напрячь слух.
— Пит, дружище, будь добр, поверни во?он то колесико на три оборота.
Дружище Пит был добр. Раздался дикий вопль, перешедший в сдавленные стоны.
— Не нравится… — констатировал все тот же голос. — Ну что, говорить будешь или еще покрутить вот это колесико?
Раздался повторный вопль, и вслед за тем чей?то слабый голос прохрипел:
— Я ничего не знаю…
— Это так неинтересно, что ты мог бы этого даже не говорить. Пит, налей мне, пожалуйста, ковшик воды. Ну, спасибо. Пей, бедолага… Так вот, послушай меня внимательно. Надеюсь, ты понимаешь, что уж если я тебя здесь допрашиваю, то вина твоя доказана давно и несомненно. Для того чтобы послать тебя на плаху, у нас уже вполне достаточно материала.
— Так пошлите, — прохрипел неизвестный.
— Ты пей, не отвлекайся. Насчет этого можешь не волноваться, обязательно пошлем. Но тут, понимаешь ли, вот в чем загвоздка. Ты должен рассказать все, что знаешь по делу лорда Томаса Эйстона, — отчеканил последние слова следователь.
Мы с Лисом переглянулись.
— Имя?то тебе известно? — продолжал тот. Видимо, пытаемый кивнул, потому что его мучитель после некоторой паузы произнес:
— Уже лучше. Теперь пойми меня правильно. Я высоко ценю проявленное тобою мужество. Ты превосходно держишься на допросе. Правда?правда, можешь мне поверить. Уж в этом?то я знаю толк. Но! Дело в том, что, пока я не вытащу из тебя все, что тебе известно по интересующим меня вопросам, о плахе можешь и не мечтать. Ты каждый день будешь узнавать о боли столько нового, что все христианские великомученики по сравнению с тобою покажутся изнеженными сибаритами. Ты мне веришь?
Виконт, дотоле напряженно прислушивающийся сквозь мешок к разговору, тихо запаниковал.
— Эй вы! Слышите, что этот инквизитор втирает?! Хватит обжираться! Послушайте, что меня ждет! — взывал к нам многострадальный стажер.
— Веришь… — вновь услышали мы тот же вкрадчивый голос. — Вот видишь, мой дорогой, мы уже начали находить общий язык. Тогда давай рассказывай все по порядку. Потому что умереть тебе здесь не удастся, а висеть и далее в столь странной позе просто глупо. Давай так: ты чуть?чуть отдохнешь, соберешься с силами, а Пит пока не будет крутить колесики.
А потом ты мне все расскажешь. К чему дожидаться страшного суда и досаждать Всевышнему своими мелкими мирскими секретами?.. В конце концов, ты что, думаешь, Господу это интереснее, чем мне? Я же тебе, в свою очередь, обещаю, что на следующий же день после того, как ты все расскажешь, тебе без всех этих глупых судейских проволочек отрубят голову. Ну что, согласен?
— Согласен… — послышался глухой тяжелый вздох.