Никому из играющих до меня не было ровно никакого дела. Однако ощущение пристального взгляда не пропадало. «Что за чертовщина», — невольно подумал я, еще раз внимательно осматривая окрестности.
Однако ощущение пристального взгляда не пропадало. «Что за чертовщина», — невольно подумал я, еще раз внимательно осматривая окрестности. Рядом со мной никого не было. Ни одной живой души.
И тут я увидел глаза. Поймите меня правильно. Если бы вместе с глазами имелись рот, нос и прочие полагающиеся по штату предметы, я не преминул бы о них упомянуть. Глаза глядели не мигая, и все бы в них было бы хорошо, но то, что подобным образом смотрело дерево, несколько смущало. Именно так. И моим визави был толстенный дуб, дупла и крона которого были вполне пригодны для жилья.
Минуты три мы поиграли с деревом в гляделки. Потом древесный взгляд переместился с моего лица на руки, снова на лицо и… исчез.
«О черт! — выругался я, откидывая медвежью шкуру, служившую мне одеялом, и резко поднимаясь на ноги. — Вроде бы вчера и не сильно пил. Надо же такому примерещиться!» Подойдя к дубу, я потрогал кору руками, убеждаясь в ее грубой материальности. Кора как кора. Такая же, как и у остальных дубов, ровным кругом стоявших вокруг нашей поляны.
Пожав плечами, я стукнул кулаком туда, где еще недавно чудились мне глаза, и тут же был вознагражден десятком твердых, как камешки, желудей, барабанной дробью застучавших по моей макушке. Все бы это было ничего: как установил несколько позже сэр Исаак Ньютон, желуди обречены падать с дуба именно вниз, но все же то, что эти дубовые яйца упали точно мне на голову и никуда более, — несколько удивляло.
— Вот тебе и доброе утро, — вздохнул я.
— Вы уже поднялись, дружище Вальдар? — спросил меня подошедший хозяин окрестных чащоб, лорд — хранитель поголовья королевских оленей. — Это хорошо. Марианна скоро позовет завтракать.
— Благодарю тебя, Робин, — невпопад ответил я. — Спалось хорошо.
— Ты это чего? — удивленно осведомился Локсли, глядя на мой ошарашенный вид.
— Робин, тебе никогда не казался странным этот дуб?
— Дуб как дуб. Хороший дуб. Мы называем его Деревом Совета. Под ним всегда приходят в голову хорошие мысли.
— Может быть, и так. Но все?таки очень странное дерево.
— Право, Вальдар, ты совсем как наш брат Тук. Он тоже все твердит, что корни окрестных дубов сами подползают ему под ноги. Ну с ним?то понятно, для него бочонок вина все равно что для тебя кубок, а с тобой?то что?
— Да нет, Роб, ничего. Наверно, приснилось. Между тем солнце уже вовсю вознамерилось вставать, и вся лесная певчая братия, оглушительно цвиркая и чирикая, не то приветствовала восход светила, не то выражала свое мнение о ходе матча.
— Тоже мне сборная Шервуда, — проворчал я, потирая ушибленную макушку.
Несмотря на явный суеверный ужас перед изысканным мастерством Криса де Монгийе, стрелки играли в типично английской манере, противопоставляя виртуозной технике напористый, жесткий, силовой футбол.
Наконец один из игроков «Шервуд Рейнджерс», тот самый, чью родословную я вывел от пещерного медведя, с ревом, подтверждавшим обоснованность моих предположений, врезался в Кристиана, снося его, и, немного помедлив, рухнул сверху на несчастного оруженосца.
«Пора изобразить судью на поле», — резонно заметил я, приближаясь к парочке, удобно расположившейся в утоптанной десятками ног траве.
— Эй, Виконт, вылазь! Нам скоро ехать. Иди готовь коней. Ты тоже поднимайся, — потряс я за плечо малютку Джона, а это был именно он, напоминая о необходимости вернуться в вертикальное положение.
Гигант скосил на меня хитрый глаз и, недовольно заворчав, начал вставать на ноги, выпуская Криса из?под своей неподъемной туши. Полурасплющенный Крис с трудом отдирал себя от мать сыра земли.
В отличие от мифического Антея пребывание на отчем грунте не прибавило ему сил.
Настроения, впрочем, тоже.
— Вот и учи их после этого играть в футбол, — со скорбью в голосе изрек де Монгийе, ощупывая, весь ли он на месте.
— Как говаривал, бывало, Фид Манлий Торкват, сидя на развалинах храма Соломона: «Цивилизация всегда насаждается с кровью».
— Кто?кто?
— Фид Манлий Торкват. Был тут один древнеримский понтифик. Как?нибудь расскажу тебе о нем. Пока что иди позаботься об отъезде.
Как и положено в подобных случаях, отбытие высоких гостей сопровождалось военным парадом и обменом приветственными речами.
Слева от меня Виконт долго и прочувствованно жал руки разбойной братии, обещая вернуться и продолжить тренировки. Справа Лис внимательно слушал Робина, судя по жестикуляции, объяснявшего ему напоследок какую?то тонкость своей методы стрельбы. Рядом с ними робко жался Ален э?Дейл, желавший переписать себе слова баллады о Робин Гуде.
Наконец вольные стрелки перестали хлопать по плечам и спине несчастного стажера, и Робин сделал знак нашим проводникам двигаться в путь.
— А ну стой! — раздался за нашими спинами громовой голос такой силы, что кони затанцевали на месте. — Кому говорят, стой!
От неожиданности я, оборачиваясь, положил руку на эфес меча. Картина, представившаяся моему взору, была достойна кисти большого мастера.