— А для чего драконам вообще сокровища? — полюбопытствовал я. — Сколько ни встречал этих ящеров, всегда они копят драгоценные камни. Едят они их, что ли?
— Не совсем так… Дело в том, что, в отличие от эльфов, которые являются личностным воплощением духа, драконы — персонифицированный сгусток энергии. Драгоценные камни же, как известно, — запечатленная энергия земли. И, согласно законам бытия, известным ныне как законы магии, подобное тянется к подобному. Так что вам предстоит нелегкая задача — отнять у дракона «лакомый кусочек», — усмехнулся Оберон. — Ведь изумрудная скрижаль — не просто великая драгоценность. Дело в том, что люди получили эту бесценную вещь от Гермеса — одного из наиболее выдающихся исполинов прошлого, основоположника того учения, которое сейчас называют магией, или герменевтикой. Позднее люди Древней Эллады обожествляли его. Впрочем, не они одни — в Египте его величали Тотом.
Но не об этом речь. Ключ к своим знаниям Гермес магическим образом запечатлел на этой самой скрижали.
— Инельмо говорил мне о другом варианте, — начал было я.
— Инельмо, как я уже сказал, — великий путаник. Хотя во многом близок к истине. В незапамятные времена Гермес в поисках истинного пути скитался по пустыне. Внезапно он узрел страшного дракона с крыльями, закрывавшими все небо, извергавшего во всех направлениях огонь.
Я попробовал представить себе сей природный казус, но кроме спасательного катера двадцать третьего герцога Бедфордского мне в голову более ничего не приходило. Оставалось надеяться, что Гермесу повезло при встрече с подобным чудищем больше, чем мне. Между тем Оберон вдохновенно продолжал:
— Это был Помандрес, мой брат и вечный соперник, Император драконов, Творческий Разум Вселенной, Абсолютный Повелитель Всего. Гермес, один из немногих людей, прошедших полное посвящение духов, также получил от него посвящение. Поэтому его называют Трижды Величайшим, ибо он одинаково велик в познании людей, духов и энергии. Вся сумма этих знаний заключена в некой книге, называемой Священной Книгой Тота.
В ней содержатся секреты процесса, посредством которого может быть осуществлено возрождение человечества. Больше мне о ней неизвестно ничего. — Оберон замолчал и глубоко задумался.
Мне тоже было о чем подумать. Все оказалось значительно сложнее, чем предполагал Инельмо и чем виделось мне в недрах лаборатории. Как выглядела эта Книга, да и где ее теперь искать? И нужна ли она вообще здесь и сейчас? Оставалось полагаться на свое предначертание… Ибо только ступая по пути, мы узнаем Путь.
— А что есть обряд Посвящения? — вновь задал я вопрос, выводя из состояния задумчивости Верховного эльфа. Тот немного помедлил с ответом.
— Для вас этот путь закрыт. Вы запятнаны кровью. Но испытания, которые выпадают на долю адепта, я вам могу описать. — Он поудобнее устроился в кресле. — Для того чтобы свободно общаться слухами природы, надо доказать, что ты свободен от страха перед стихиями. Человек должен пройти сквозь огненный коридор; переплыть бурную реку, полную водоворотов; взобравшись по отвесной скале, пройти над пропастью по тонкому канату; найти верный путь в лабиринте подземных пещер; прожить год в дремучем лесу, полном диких животных… И все это — не пользуясь ничем, кроме своей веры, ума и бесстрашия.
— Да?а… — уважительно протянул я.
Если у меня и мелькала мысль пройти Посвящение, то после всего услышанного мой собственный Путь показался куда как менее тернистым. Однако ближайшая перспектива «теплой» встречи с драконом не переставала волновать меня. Не сказать, чтобы я слишком боялся ее, но, памятуя о той твари, которая с завидным упорством ночь за ночью портила мне настроение, особой радости по этому поводу у меня почему?то тоже не возникало. Я припомнил все выпадавшие на мою долю встречи с этими реликтовыми ящерами, и, надо сказать, что все они отличались на редкость мерзким и склочным характером. Видимо, отсутствие духа не позволяло им использовать свою энергию в мирных целях.
Понимая, что игра в вопросы и ответы, очевидно, порядком поднадоела моему гостеприимному хозяину, я все же решился задать еще один вопрос. В конце концов кто же виноват, что колечко избрало разносчиком своих никому неведомых идей столь недалекого, но любознательного потомка исполинов?
— Скажите, — произнес я, глядя на Оберона взором чистым, как снега Гренландии, — а что, эльфы сами не могут справиться с драконом?
— Могут, — ответил он с тем же задумчивым выражением на лице, как объяснял, каким образом необходимо покончить с собой, дабы заслужить уважение стихийных духов. — Но, во?первых, они не станут этого делать, а во?вторых, — это же ваш Путь.
Возразить было нечего. Одно можно было сказать с уверенностью: если верить виденному мною в камнях, дракон был не конечной остановкой моего маршрута, а потому в связи с предстоящей операцией над этим редким экземпляром вымирающего вида нависла серьезная угроза. Мои оптимистичные размышления прервал уже знакомый мелодичный звон. Посреди залы светлым видением возникла Сольнар, держащая в руках Катгабайл.
— Вот мы и снова увиделись с вами, Эстольд, — приветливо улыбнулась дриада, и камни в стенах, казалось, заискрились еще ярче. — Здесь вы носите другое имя, но это не меняет ровным счетом ничего.